Дитя заката

Эндрюс Вирджиния

Дети выпорхнули из комнаты веселой стайкой, и мы последовали за ними.

На следующий день шел снег, самый сильный снегопад, какой только бывает на побережье. Но все радовались ему; дети с нетерпением ожидали рождественских каникул. Дух праздника витал вокруг нас. К этому Рождеству мы купили самые

красивые игрушки, какие только можно было достать.

После полудня дети выбежали играть в снежки около отеля. Я уже собиралась уходить, но тут раздался телефонный звонок. Это была Триша.

– Привет. Счастливого Рождества! Я скоро отправляюсь в поездку с семьей, позволила папе уговорить себя, – смеялась она.

Триша уже знала о том, что Михаэль приезжал на побережье Катлеров, мы после этого созванивались. В конце разговора она сказала:

– У меня есть новости о Михаэле, он сейчас работает в Гринвиче, дает уроки вокала в школе.

– Мне жаль его, несмотря на все, что он сделал.

– Кстати, он совершенно не изменился, по-прежнему пытается затевать интрижки с симпатичными студентками.

Я засмеялась.

– Он неисправим. Позвони мне, когда вернешься, я хочу знать, как ты там поживаешь.

– Конечно, я позвоню. У тебя все в порядке? А то я слышу в твоем голосе печальные нотки.

– Мне стало немного жаль себя.

– Тогда бросай этот отель и возвращайся на сцену.

– Пожалуй, я так и сделаю когда-нибудь, это тебя не удивляет?

Мы обе засмеялись.

Придя домой, я села за фортепиано и занималась до тех пор, пока из отеля не вернулись Джимми и Кристи, разгоряченные катанием на коньках. Я отослала их в душ, а когда они вернулись, стала расчесывать Кристи волосы и почувствовала легкую тошноту и головокружение. Это прошло через несколько минут, но ночью приступ

повторился. Мне пришлось отправиться в ванную, утром снова стало плохо. Чтобы лишний раз не волновать Джимми, я скрыла от него свою слабость, он сильно волновался, если я начинала болеть. Ничего не сказав ему, я отправилась к доктору. Но отель – это большой муравейник, где новости разносятся с потрясающей быстротой.

Джимми нашел меня в комнате за пианино; когда у меня снова начинался приступ, я чувствовала потребность позаниматься музыкой, тогда слабость меня отпускала. Он неслышно подошел ко мне и дотронулся до моего плеча.

– Дорогая, что с тобой случилось?

– Джеймс Гарри Лонгчэмп!

– Да?

– Ты скоро станешь отцом.

Каким счастливым в этот миг было лицо Джимми! Он подхватил меня на руки и поцеловал, чуть не задушив в объятиях.

Я смотрела на океан из окна. Солнце выглядывало из облаков, его лучи ласкали волны, нежно-голубые и искрящиеся. В эту ночь мы были ласковы друг с другом более чем когда-либо, но долго не решались заговорить. Я вспоминала о том, как в детстве, оставшись без родителей дома, мы прижались друг к другу и сидели так до тех пор, пока не пришли взрослые, уже тогда Джимми мог с чистой совестью сказать, что провел ночь со мной.

– Не бойся, Дон, все будет хорошо, вот увидишь. Будь счастлива, и все будет прекрасно.

– Постараюсь, Джимми, я не стану бояться и буду счастлива, пока ты со мной.

– Я всегда буду рядом, Дон.

– Спокойной ночи, – сказала я, закрывая глаза.

– Спокойной ночи.

Я вспоминала свою юность: она была наполнена музыкой, и мы бежали по прекрасному зеленому лугу вслед за солнцем.