Диверсант
Шрифт:
Вот черт, да он же совсем мальчишка, понял я! Такому что ни напой, с жаром кинется против чего-нибудь бороться. Неважно против чего, тут главное — против. Юность просто бурлит желанием переустроить мир вокруг себя, чтобы тот стал лучше! С возрастом этот зуд пройдет. Жена, дети, нажитое хозяйство с лошадками и упитанным кабанчиком заставят позабыть о преобразовании мира… а жаль.
Стефан с усилием отвалил тяжелую крышку окованного железными полосами, и даже на вид неподъемного сундука. И тут же одарил каждого из нашей команды полным комплектом пусть поношенной, но чистой одежды.
Оглядев меня в новом наряде Стефан недовольно хмыкнул, но тут же лицо его разгладилось, и он кинул несколько слов на незнакомом мне языке. Мануэль, ухмыльнувшись, повернулся к своему мешку.
— Присаживайся, друг, — сказал черноволосый, в руке его я с удивлением заметил ножницы.
— В чем дело? — спросил я.
— Не догадываешься?
— Нет.
— А ты погляди как пострижены мы, и как ты, — фыркнул юнец.
— Плевать, — бросил я.
— Не дури, — успокаивающе заявил Стефан. — Сам рассуди, раз уж мы вместе едем в Англию, то и выглядеть должны соответственно.
Вздохнув, я покорился судьбе. Наконец ножницы перестали щелкать, и в дело вступила опасная бритва.
— Красавчик, — ухмыльнулся Стефан, когда Мануэль с видом мастера отступил, довольно озирая свое творение. — Боюсь, амиго, что отныне нам в Британии ничего не светит. Робер соберет полный урожай дамских сердец.
В мешке у Мануэля нашлось металлическое зеркало, несколько секунд я разглядывал себя, затем скрипнул зубами. Где вы, длинные волосы, давний признак свободного человека? Густой пучок волос остался только на макушке, зато все, что росло ниже верхнего края уха подверглось безжалостному удалению.
Ныне я выглядел как типичный англичанин, то есть глупо и мерзко. Практичные бритты носят подобные с позволения сказать прически, чтобы в напяленных шлемах им не было жарко. Вот что я вам скажу: не нравится французская погода — убирайтесь обратно на свой болотистый остров!
— Ладно, — с тяжелым вздохом сказал я, — ты прав, Стефан. Теперь меня не отличить от англичанина. И что ты там плел про вертлявых британок?
И пока он, похохатывая, втирал мне всякие байки, я все пытался оценить, доверяю ли новым знакомцам или нет. Разумеется о полном доверии и речи не шло, я же не ребенок малый, чтобы разинув рот идти с незнакомым дядей за гаражи, где мне котят покажут. Речь шла о другом — в самом ли деле мне помогут, не подставив, не устранив в конце, как нежелательного свидетеля.
И вовсе не обязательно убивать человека, ведь у трупов, как ни крути, есть неприятное свойство находиться. Иногда проще пристроить неугодного на каторгу или в тюрьму, да и подпольная работорговля, как ее не душат, по прежнему процветает. Да и с чего же ей заглохнуть, до двадцать первого века дожила. Стараясь проделывать все незаметно, я вглядывался в лица новых спутникам, анализировал голоса и интонации, манеру держаться. Интуиция шептала, что все нормально, и наконец я немного расслабился. От души хохотал над рассказами Стефана, в подходящих моментах недоверчиво разевал рот, словом, всячески участвовал в разговоре.
Наговорившись
В сундуке, так щедро одарившем нас купеческими нарядами, нашлось и изрядное количество смертоубийственных железок, вполне подходящих для работников торговли. На пояс я повесил тяжелый кинжал, больше похожий на мачете, ну а насовать за пазуху и в рукава метательные ножи мне сам бог велел.
Мануэль выбрал небольшой арбалет, раза в два легче обычного, и как раз по руке юноше. Я бросил на оружие беглый взгляд и одобрительно кивнул: была у меня подобная игрушка. Выглядит так, будто с ней только на птиц охотиться, а на самом деле и скорострельность, и сила удара на высоте. Большой мастер делал, серьезная вещь и прекрасный выбор для профессионала.
Но основное оружие купца — тяжелая дубинка. Я взвесил свою в руке, и словно провалился в далекое прошлое.
Стоит ясный солнечный день, и мы укрылись от палящего солнца в маленькой рощице на вершине холма. Наши кони щиплют траву, где-то неподалеку журчит маленький ручей. Ветра нет, и деревья замерли неподвижно, словно погрузились в сон. Гектор де Савез, дорогой друг и наставник, протягивает мне дубинку…
Я улыбнулся, вспомнив, каким молодым и наивным был тогда, вовсе не преуспевшим в столь необходимой в наше время науке смертоубийства. Ну-ка, какие связки ударов показывал мне Гектор? Я медленно воспроизвел их, обнаружив, что ничего не забыл! Раз за разом я повторял выученный некогда урок, двигаясь все быстрее. Наконец я максимально взвинтил темп, и только оглушительный грохот с трудом вернул меня к действительности.
— Совсем неплохо, — проворчал Стефан, вновь нырнув в бездонный сундук.
Мануэль же, разинув рот, таращился на меня с изумлением. Я перевел взгляд на стоящий передо мной дубовый стол, ныне он был проломлен могучим ударом прямо посередине. Сглотнув, я осторожно убирал дубинку за спину.
— Доски совсем трухлявые, — заявил я в пространство. — Просто удивительно, как этот стол от старости до сих пор не рассыпался.
— Достойно изумления, — преувеличенно серьезно отзывался Стефан, — что подобную рухлядь давным-давно не спалили в печи. Ну а теперь придется, придется.
— Ничего страшного, — неуверенно сказал Мануэль, — в соседней комнате есть еще один стол, там и поужинаем.
Помедлив, просительно добавил:
— А можешь меня так научить?
Я посмотрел на юношу, с горечью думая о том, как мечтал когда-то открыть медицинскую школу. Давным-давно, еще до своего послушничества в Третьем ордене францисканцев я обучал исцелению. А теперь меня просят научить убивать. Лишать жизни в этом безжалостном мире умеют многие, а вот лечить… Как же все перепуталось в моей жизни! Мануэль, превратно поняв мое молчание, вспыхнул как маков цвет и резко отвернулся.