Диверсия в монастыре, aka Монастырский источник
Шрифт:
– Как юный пионер. Хоть я им и не был. Даже октябрёнком побывать не успел.
– А я успела. Только октябрёнком. Как раз в 1992 должны были в пионеры принимать...
*
Воспользовавшись тем, что в церкви шли заключительные приготовления к пасхальной службе, один из помощников диверсанта незаметно подошёл к баку со святой водой.
Отлично: на него никто даже не смотрит. Никакого внимания. Весь причт хлопочет вокруг чудотворной иконы, с которой внезапно что-то оказалось не в порядке. Несколько прихожан самозабвенно молятся, крестятся и бьют лбом в пол. Священник
Полминуты, не больше. Отжать замочек, приподнять крышку, вылить пробирку. И момент как раз удобный.
Он нащупал в кармане прохладную стеклянную трубочку. Но вынуть руку из кармана не успел. Ее заклещили две тонкие, но крепкие, как железо, руки. Он покосился на того, кто его скрутил. Баба, по самый нос замотанная в серый старушечий платок, которая ещё секунду назад била земные поклоны у иконы Пантелеймона Целителя и казалась такой далёкой от реальности. В ту же секунду другую руку завернули за спину до хруста. В спину оперлось что-то твёрдое.
– Тихо. Спокойно. Пройдёмте. Вы арестованы.
Лишённый возможности сопротивляться или бежать, он покорно засеменил на выход с тремя женщинами в длинных платьях и платках. Это были две сотрудницы службы безопасности фирмы "Морской Инкорпорейтед" и одна - из мэрии.
Так же тихо взяли агента в главном городском соборе. Одновременно задержали людей с пробирками в часовне; в Вишневском храме; в остальных церквях. Операция была продумана и отработана до автоматизма. Служащие Виктора Морского и люди Ивана Игнатьевича хорошо знали своё дело. К десяти часам вечера все сообщники диверсанта были арестованы и доставлены в ГУВД для первичного допроса.
Мэр выслушал отчёт и похвалил своего начальника службы безопасности. Потом позвонил Морскому.
– Знаю, - ответил Виктор, - мне уже отчитались.
– Но вожак все ещё на свободе, и никто не знает, где он.
– Я думаю, в монастыре. Мы тоже там.
– До начала полунощницы остаётся совсем мало времени.
– Уверен, что мы успеем.
– Удачи вам, Виктор Ильич.
– Спасибо.
*
Он посмотрел на часы и решил, что уже можно выходить. За оставшееся время вирус как раз успеет впитаться в землю около родника и попадёт в воду.
Операция займёт меньше минуты. Далее он уже наметил себе путь к отступлению. Метрах в двадцати отсюда ограда густо увита многолетним плющом, густым и толстым, крепким, как ветки дерева. По такому можно вскарабкаться, как по лестнице, сбросив рясу. Под монашеским одеянием на нем были джинсы, плотная вельветовая рубашка и жилет. Пару километров придётся пройти по лесу, а он не хотел увезти с собой на память клеща. Сейчас, в тёплую погоду, они активизировались и голодны, как волки.
Из леса он выйдет на межгород, поймает попутку и доедет до ближайшего городка, где есть автостанция. Там он сядет на автобус дальнего следования. К утру он планировал добраться до Карелии. В Петрозаводске его ждут новые документы и проводник, курирующий один из "коридоров" через границу. Завтра у него будет хорошая фора: пока все будут праздновать Пасху, он доберётся до Швеции и оттуда
На заработанные деньги он прекрасно устроится на острове. И это самое разумное решение: чем дальше от материка, тем меньше риск при эпидемии или пандемии. Да, он прихватил и вакцину на случай, если вдруг обнаружит симптомы заболевания у себя, но бережёного Бог бережёт.
Он представил себе масштаб распространения болезни и слухи, которые пойдут раскручиваться. Но всей правды все равно никто не узнает. "Как там в рассказе "Информафия": новости - это лишь то, что известно публике. Историю вершат единицы, а большинство пускай слушает говорящие головы в телевизоре или читает любимого блогера в интернете и не напрягает мозги, а то голова заболит!".
Он выглянул в окно-бойницу. Полянка у родника была пуста. В эту часть монастыря давно никто из братии не заглядывал. Ещё 20 минут. Пятнадцать. Десять. Пять. Пора.
Он взял сумку, легкий рюкзак. Открыл низкую дверь и, пригнувшись, вышел.
*
В суете последних приготовлений к пасхальному богослужению никто из обитателей монастыря не обратил внимания на монаха и двух послушников, которые шмыгнули в боковую калитку, прошли через огород и смешались с толпой. На жилом подворье они отошли к скамейке.
Один из них - рослый мужчина лет сорока пяти с седеющими усиками - огляделся и развернул карту, вынутую из-под пояса рясы.
– Вот здесь, - сказал он товарищам.
– Бьюсь об заклад, именно в закрытом крыле он и заныкался. Умно придумано: там его сам черт не сыщет, и подход к роднику, как на ладони.
– Ты что чертыхаешься?
– укоризненно спросил его невысокий круглолицый послушник с мягкими чертами лица.
– Забыл, где мы находимся?
– Извини, Ника, - смутился монах, - забылся.
– Хм, боюсь даже спрашивать, ГДЕ ты достал карту, на которой так хорошо вычерчены все потайные углы обители, - сказал юноша.
– Надо знать подходы, дети мои, - самодовольно ответил монах, - и что угодно достанешь. И кого угодно.
– Посмотрим, как лучше подойти к этому месту, чтобы он не заметил засады, - заглянул в карту худощавый послушник с волнистыми волосами до плеч и не по-монашески цепким взглядом.
– У меня есть идея, - склонился над картой круглолицый юноша.
– Смотрите-ка сюда, ребята... Один из подземных коридоров выходит как раз возле выселенного крыла. правда, на другом берегу ручья, но это не проблема.
– Эх, засады, подземные ходы, все прямо как в приключенческом романе, - усмехнулся монах, намечая маршрут.
– Сбылась моя мечта стать героем одного из них!
Спуск в подземный ход находился как раз рядом с подворьем. Сейчас почти половина общей территории монастыря была заброшена, а одно крыло находилось в аварийном состоянии, и игумен уже обратился к губернатору с просьбой о помощи с ремонтом. В монастырской лавке и храме уже шёл сбор пожертвований на тот случай, если помощи властей придётся ждать слишком долго.