Диверсия в монастыре, aka Монастырский источник
Шрифт:
– Бедный Федот, - засмеялся Дэн Васильков, - все на него переходит: икота, чихота, работа...
– Стирка - на Ирку, глажка - на Машку, готовка - на Вовку, а мне - на море путёвку, - подхватила белокурая Зоя.
Он сел в междугороднее такси, но доехал только до поворота к монастырю. Сумку с вещами оставил в кустах (вот будет праздничный подарочек местным бичам!) и развернул заранее приготовленный свёрток.
Через десять минут по дороге, ведущей к обители, степенно шагал высокий монах с мешком для трав за плечами. Даже в широкой рясе видно
Люди Морского в палатке у стен мельком покосились на фигуру в облачении. "Вот не спится им, спозаранку уже за своими цветочками-корешками бегают", - подумал один из филёров, разжигая походную печку.
Он устроился в найденном на плане обители заброшенном крыле. Карту посчастливилось приобрести на задах барахолки у местных "черных археологов". Это было идеальное место для укрытия - сюда уже давным-давно никто не заглядывал, крыло считалось аварийным и заросло непроходимым бурьяном. Для кого-то непроходимым, а для него - в самый раз...
Конечно, не люкс, - он влез в полуподвал и выбрал себе келью с отдельным выходом прямо к роднику.
– Но на одну ночь сгодится. Удобно. И обзор из окошка-бойницы отличный: его в окне никто не заметит, а он охватывает взглядом почти всю площадку.
Из-за этой белобрысой коровы ему пришлось воспользоваться "планом Б", то есть перебираться из удобного номера в монастырь раньше на день. Вчера он ещё сомневался, опасна ли она для него, пока ехал в "Ладогу". Там он раздал помощникам пробирки и провёл инструктаж. Выйдя покурить, он заметил идиотский красный кардиган белёсой бегемотицы. Она крутилась вокруг ресторана, стараясь делать это незаметно. Но комплекция и колер одежды свели ее усилия подражать Гениальному Сыщику на нет.
Решение пришло быстро. Отпустив людей, он натянул одноразовые перчатки и сел за руль первой попавшейся машины на ресторанной парковке. О, эта провинциальная беспечность - в Питере уже давно даже самые убитые "запоры" и "копейки" ставят на сигнализацию, а тут целая "ауди" стоит, и даже не пикнула! И ключ на месте, под солнцезащитным козырьком.
Прекратив попытки что-то разглядеть под окнами (или надумав перекусить), бабища двинула в ресторан. Тут он ее и настиг.
Бегло взглянув на пострадавший капот, он хмыкнул: "На такую КАМАЗ был нужен... Извини, бро, - обратился он про себя к хозяину "ауди", - необходимость!"
Теперь он сидел в прохладном и пыльном, но сухом помещении 2 на три метра. Явно бывшая келья на двоих рядовых монахов; у старших по званию, наверное, апартаменты даже в прежние века были получше. Две узкие каменные полки, выбитые в стене, квадрат от вмурованного в стену образа - не иначе кто-то вроде тех парней, которые продали ему карту, пошустрили. Вода рядом, пока - безопасная. Дверь и окно надёжно замаскированы бурьяном. Сухой паек на сутки есть. Ладно, нормально. Можно перекантоваться.
Пробирку он спрятал в бывшем очаге. Все в той же сумке-термосе. Меньше чем
А пока остаётся ждать.
Он расстелил на одной из коек походное одеяло с подогревом из вещмешка, который снаружи выглядел, как монашеская торба, с которыми братия ходит в лес за грибами-ягодами-корешками и лёг. Вещмешок прекрасно заменил подушку. Звон колоколов не мешал ему. И не в таких условиях спать приходилось. Если он устал - он спал всегда и везде. Разбудить его могло только чувство опасности, обострённое до автоматизма и чуткое, как лучший в мире сейсмограф.
Пока ему ничего не угрожало. И он спокойно уснул в своём временном укрытии, не ведая, что вокруг него уже стягивается сеть...
*
Корнеев смотрел видео с турбазы, внимательно вглядываясь в одежду мужчин. Рядом с экраном он прислонил фото свитера, найденного в Вишнёвке. "Узнаете, чей он, и можете выезжать на задержание", - сказала ему Орлова. И следователь всматривался в экран, ожидая, когда мелькнёт человек в этом пуловере.
Вот Гершвин выходит из пляжной раздевалки - куртка перекинута через руку, волосы влажные, на свитере ослепительно белеют ромбы.
морской прохаживается с телефоном у фонтана. Лицо суровое, взгляд сосредоточенный. Свитер с греческим орнаментом обтягивает худощавый гибкий торс.
Парни и девушки из "Фармы" оживлённо высыпают из кафе, фотографируя все подряд: лес, луг, озеро, постройки турбазы и друг друга. Среди них выделяется Васильков в своём "апельсиновом" свитере; балагурит, делает комплименты девушкам, всех смешит. Лапин переливается стразами, как ёлочный Дед-Мороз. Никодимов подхватил на руки одну девушку, закружил. Потом вторую, третью; изобразил пару фигур брейк-данса. Хохот, визг, веселье.
Янин и Свиридова-старшая по очереди фотографируют друг друга на фоне озера и луга; потом Янин делает совместное селфи.
Орлова и Дольская курят в беседке у пёстрой от весенних цветов клумбы и о чем-то беседуют с улыбками.
Рыжеволосая Оля Свиридова играет с котятами, бегающими у ресторанного крыльца. Четверо пушистых малышей увлечённо гоняются за огоньком лазерной указки. Их мать, изящная трёхцветная кошка, тоже посматривает на двигающуюся красную точку с интересом.
Вадим Ольминский бесцельно слоняется по двору, прихлёбывая пиво из высокой жестяной банки и разглядывая девушек. Пнул камешек на земле; запулил пустой банкой в птицу на заборе.
Художник шагает в сторону пляжа с мольбертом и красками и недовольно посматривает на шумную компанию "фармацевтов".
Две пожилые дамы, туристки из Тихвина, степенно прогуливаются по лугу, любуясь цветами и улыбаясь погожему, по-настоящему весеннему дню.
Мирная картина. Никто не подозревает, что уже через несколько часов случится кровавая трагедия. А она уже созрела и ждёт своего часа...
Корнеев переключился на ресторанный зал, потому, что во дворе почти все были в куртках. Только Гершвин и Морской "погорячились".