Дивизионный комиссар
Шрифт:
— Роман подсуетился?
— Он.
— И вы надумали устроить династический брак?
— Это решать Анне, — с ненавистью уставился на меня Томас. — Ей и только ей! Ясно вам?
Я пожал плечами и, оттянув рукав, взглянул на хронометр.
— Отдохните, — посоветовал собеседнику, — уже первый час ночи.
— Нет! — отрезал Соркин и отвернулся.
— Как знаете.
Никуда уходить я в любом случае не собирался, поэтому раскрыл папку с досье «Синдиката» и углубился в чтение. Не обращая внимания на неодобрительные взгляды
Имена и короткие пояснения. Даты и адреса. Сообщники и случайные знакомые.
Наброски помогали не запутаться в этом клубке людей и ориентироваться, кто из бандитов отправился к праотцам, а кто по сей день мотает срок на каторге. И те и другие меня не интересовали, их выбрасывал из памяти сразу, как только перечеркивал имя. Зато аккуратно обводил фамилии и клички гангстеров, освобожденных за недостаточностью улик или ударившихся в бега. И таких, надо сказать, оказалось вовсе не мало. Правда, в основном среди шестерок.
На часах был четвертый час ночи, когда я прошерстил досье от корки до корки и, откинувшись на спинку кресла, хрустнул костяшками пальцев. Томас Соркин оторвал взгляд от стоявшего на журнальном столике телефонного аппарата и неодобрительно поморщился:
— Как вы можете сейчас этим заниматься?
Я зажмурился, помассировал уставшие глаза и только потом ответил:
— Если не займу чем-нибудь голову, слечу с катушек. И кому от этого будет лучше?
Томас кивнул и вышел из гостиной, но тут же вернулся обратно с деревянным ящичком в руках. Раскрыл хьюмидор, вытащил сигару, с видимым удовольствием вдохнул ее аромат.
— Мне тоже надо отвлечься, — признался он и огляделся по сторонам в поисках ножа.
Я достал из жилетного кармашка гильотину, обрезал кончик его сигары и повертел безделицу в руке:
— Анна подарила.
— У нее отличный вкус, — кивнул Томас, закуривая. Потом предложил мне: — Будете?
— Благодарю, — покачал я головой. — А вот от кофе бы не отказался.
— Посмотрите сами, — разрешил Соркин. — Я отпустил прислугу, но что-то должно было остаться…
Разминая затекшую шею, я отправился на кухню, отыскал там сваренный кухаркой перед уходом кофе, подогрел его на плите, добавил молока и сделал несколько длинных глотков.
Усталость слегка отступила, а глаза перестали слипаться, но и только.
Приоткрыв окно, я быстренько выкурил сигарету, щелчком отправил окурок в полет и с новой чашкой кофе вернулся в гостиную к сосредоточенно дымившему сигарой Томасу. Уселся на свое место и принялся изучать сделанные в блокноте пометки.
Выставлять свои эмоции напоказ и пускать посторонних в свою душу было не в моих правилах. Стиснуть зубы и перетерпеть — так я привык поступать, но сколько можно терпеть, если кошмар наяву все не кончается и не кончается?
Почему они не звонят? Почему?!
Что с Анной?!
Или дело не
Несколько раз глубоко вздохнув, я заставил себя позабыть о сомнениях и сосредоточиться на работе. Незачеркнутых имен в блокноте оставалось еще немало, и пришлось повозиться, отшелушивая тех, кто, скорее всего, не имел никакого отношения к похищению.
После я сделал несколько звонков, поговорил со знакомыми детективами и, сверившись с последними ориентировками, сократил перечень до трех имен. Тогда набрал дежурного по дивизиону и попросил прислать за мной Левина.
На часах без четверти шесть, но ничего. Выспится еще.
— Уверены, что не хотите отдохнуть? — вновь спросил я у Томаса.
— Нет, — коротко бросил он. — Я в порядке.
— Могу вызвать кого-нибудь…
— Не надо!
— Как скажете.
Я поднялся на ноги, прошелся по комнате, разгоняя заполонивший голову туман, и предупредил отца подруги:
— Томас, очень вас прошу, если похитители выйдут на связь, не предпринимайте ничего, не посоветовавшись со мной. Передача выкупа сама по себе еще не гарантирует возврат заложника, надо все сделать правильно, понимаете?
— Я не вчера на свет родился, — неодобрительно глянул в ответ Соркин.
— И в мыслях не было, — уверил я его и покинул гостиную.
Только снял с вешалки плащ, как из комнаты послышалось:
— Захлопни за собой дверь!
Я и захлопнул. После вызвал лифт и спустился на первый этаж. Вестибюль был погружен в полумрак, но консьерж все так же бдил в своем отгороженном стойкой закутке.
Остановившись на крыльце, я закурил и подставил лицо сыпавшейся с хмурого ночного неба мороси. Постоял так, прогоняя беспокойные мысли, а потом кинул окурок в урну и спустился к подъехавшему автомобилю. Уселся рядом с взъерошенным Артуром и протянул ему блокнот.
— Нужны три верхних адреса, сам решай, куда ехать в первую очередь.
— Не рановато сейчас? — удивился парень.
— Кто ходит в гости по утрам? — усмехнулся я. — Полицейские, друг мой, полицейские.
Левин только пожал плечами и вывернул руль. Рыкнувший движком автомобиль помчался по пустынным улицам, и от размеренного покачивания очень скоро меня начало клонить в сон. Как заснул — сам не заметил.
Проснулся, когда потряс за плечо Артур.
— Комиссар! Приехали! — сообщил он.
Я выбрался из салона, огляделся и сообразил, что Левин привез меня к доходному дому, в котором после освобождения проживал некто Раскин — подельник Малоя, на момент разгрома «Синдиката» уже мотавший трехлетний срок в Святом Кейне по другому делу. Новых обвинений прокуратура не выдвинула, поэтому пару месяцев назад он вышел на свободу.
— Бери штуцер, наручники и монтировку! — распорядился я и поднялся на крыльцо, но входная дверь оказалась заперта, и лишь после трех длинных звонков изнутри донесся недовольный хриплый окрик: