Длань Одиночества
Шрифт:
Светлый воин недоверчиво смотрел на него.
— И что для этого нужно?
— Мои творческие силы, — Никас задумался. — Знаешь, когда я смотрю на тебя, ты сам напоминаешь мне оружие. Закаленное, заточенное, отполированное, верное. А ну, возьми меня за руку.
— Зачем?
— Просто возьми, так я смогу ощутить твою чистоту и крепость рукопожатия.
— Ты в конце не заставишь меня раздеваться, чтоб увидеть мою безупречную ковку?
— Надеюсь, до этого не дойдет, — пообещал Никас.
Неунывающий снял латную перчатку
В сознании Никаса появилось что-то. Набросок, выступивший на бумаге фантазии. Это был длинный, узкий, почти как шпага, отливающий платиной меч. Он был идеально сбалансирован, остер как бритва, но безопасен для хозяина. Он был крепок, надежен, скромен, практичен. Только его гарду, немного загнутую кверху, покрывали голубые, как глаза Неунывающего, самоцветы. Рукоять была снабжена кольцами кастета, чтобы воин мог бить врага по зубам, и не боялся, что клинок выпадет из рук.
А на вершине рукояти грозил всем маленький сжатый кулак — один из многочисленных символов воли.
— Это… — прошептал Неунывающий. — Я и подумать не мог.
Никас открыл глаза, потому что меч засиял в его сознании. И увидел его перед собой. Тот висел в воздухе, издавая тихий звон, словно какой-то волшебный артефакт. Его обрамляла тонкая аура света.
— Возьми его, — сказал Никас, отпуская руку воина. — Теперь он твой.
Неунывающий медленно потянулся к мечу. Тот качнулся в его сторону, словно признавая владельца. Рукоять мягко легла в ладонь прима.
— Он великолепен, — ошеломленно проговорил Неунывающий. — Это же…
— Это ты, — серьезно сказал Никас. — Этот меч такой, каким я тебя вижу. Каким ты, на самом деле и являешься. Я верю, вы оба не будете знать поражений.
— Спасибо, — негромко ответил прим, разглядывая подарок на свету Солнышка. Искры бегали по лезвию, словно хотели сорваться в бой. — Меч, выкованный Волей, был безупречен, но это оружие, созданное на моих глазах человеком, не знает равных. Мы, он и я, не подведем вас.
Аркас молча кивнул. Они сдержанно обнялись и похлопали друг друга по плечам.
— Никас! — донеслось из ворот дота. — Неунывающий!
Показалось взволнованное лицо Котожрицы.
— Ну что там опять? — спросили они в один голос.
— Воля прислала сообщение. Вы срочно должны идти к ней. Похоже, у нас еще один гость.
Эта сущность выглядела в точности, как ее хозяйка, но без злобного ока посреди груди. Когда Никас впервые увидел ее, вбежав в покои Воли, сердце его на мгновенье упало, но потом он понял, что ошибается. Он рукой остановил Неунывающего, обнажившего новый меч. И покачал головой остальным.
— Это не она.
Воля стояла
— Я подтверждаю, это не она. Но это и не образ. Впервые вижу нечто подобное. Негатива в ней нет абсолютно, хотя его примеси встречаются во всем, что есть в Многомирье. Я не понимаю, что она такое.
Как Никас за несколько секунд понял, что к чему, он и сам не знал. Наверное, все дело было в том, что привычный толчок: любви, сочувствия и безнадежности не потревожил его, когда он увидел знакомые черты.
Он медленно подошел к двойнику и спросил:
— Кто ты такая?
Лже-Максиме улыбнулась ему. Никас внимательно смотрел на ее форму. Он узнал нашивки одной неспокойной страны, находящейся на таком же неспокойном, но прекрасном континенте. Он понял, что это была за война. И, по красному кресту, понял наверняка, кем была Максиме. Припоминая прошлые обрывки информации, и складывая их воедино, Аркас мысленно составил картину ее прошлого, хотя важнейшей детали все еще недоставало. Он не знал, что ее сломило.
— Я - Совесть, — мягко произнесла гостья. — Отколовшаяся часть души. Меня потеряла женщина, которая известна вам под именем Максиме. Без меня она совершает поступки, которые раньше вызывали у нее гнев.
Часть души? Никас чувствовал внутри себя странное покалывание и холод. Цинизм что-то бормотал, но не мог ясно выразить свое мнение.
— Ты можешь заставить ее вспомнить о принципах? — спросила Воля.
— Могу, — кивнула Совесть. — И сделаю. Я пришла, чтобы омрачить ее торжество. Я не хочу, чтобы в конце она ощутила радость от содеянного. Если это произойдет, вся ее история станет совсем не такой, как задумывалось. А пришла я издалека. Из мест, где было совершено первое преступление против Многомирья.
— Топи Безнадежности, — сразу же сказал Неунывающий. — Ее поход начался с этого. Ничего не скажешь, прогулка достойная уважения. Как тебе это вообще удалось?
— Жертва, — коротко ответила Совесть.
Никас мрачно усмехнулся.
— Еще один хороший образ погиб? — спросил он.
Сущность молча смотрела на него. Потом приблизилась и, не обращая внимания на предостерегающий окрик Котожрицы, погладила по щеке.
— Я чувствую эхо привязанности. Моя заблудшая хозяйка думает о тебе.
— Что именно? — Никас отстранил ее руку.
— Она жалеет о твоей смерти.
Котожрица не выдержала.
— Пусть пожалеет о том, что ждет ее! — крикнула она, подскочив ближе.
Медленно повернувшись, Совесть печально покивала рыцарю:
— Именно этим я и хочу наградить ее. Стыдом.
Появилось ЛПВВ. Все отшатнулись от хлопка и от нового вида полубога. Он сменил цвет на карминовый, маска Девела глубоко вросла в голову, а зародыши идей внутри него, теперь внимательно смотрели на присутствующих черными мышиными глазками. Никасу показалось, что они улыбаются, глядя на него. Криво, недоброжелательно.