Длинная тень
Шрифт:
Хьюго удивленно взглянул на него. Мартин усмехнулся:
– Я уже спросил отца, он не против.
Хьюго схватил его руку с невыразимой благодарностью, но тотчас же извинился, поняв, что Мартину больно.
– Да, и надень эту ленту, – сказал Мартин, пытаясь снять ее. – Помоги мне, пожалуйста, я сам не могу.
– Но ее дала тебе моя мама, – сказал Хьюго.
– Лента идет вместе с лошадью. Давай, поторапливайся, надевай живее. Тебе пора на старт.
Хьюго, почти не владея собой, через несколько минут был на старте, верхом на Ориксе, который уже успокоился и смотрел на него так, словно понимал,
Слова Мартина звучали в его ушах:
«На старте займи выгодное положение. Держись середины, подальше от зрителей. Постарайся вырваться вперед и никого не пропускай. Это самая быстрая лошадь, ей нужно только дать возможность выиграть».
Взгляд Хьюго замер на платке в вытянутой руке Ральфа, он натянул поводья и сжал ногами Орикса, с трудом удерживая его на месте. Орикс перебирал ногами и, как только платок взлетел, вырвался вперед, повинуясь рукам Хьюго. Теперь все внимание мальчика было сконцентрировано на цокоте копыт, свисте ветра, запахе разгоряченной спины Орикса, его ушах и шее. Земля мелькала под ногами, шум толпы, казалось, доносился откуда-то издалека, как шум прибоя. Он отчетливо слышал лишь звон копыт и тяжелое дыхание лошади.
«Не смотри по сторонам, – напутствовал его Мартин. – Следи внимательно за тем, чтобы идти по центру дорожки».
Это оказалось достаточно просто. Дорожка была вытоптана, и серо-коричневая линия вилась перед глазами; он видел только ее, шепча в ухо Орикса подбадривающие слова. И тут он заметил группу всадников, преграждающих ему путь. Что они тут делают? Почему стоят у него на дороге? Ему придется остановиться. Как же быть? Зачем они мешают ему?
И тут, сквозь пелену, застилающую глаза и уши, он увидел среди этих людей Ральфа, услышал приветственные крики толпы, и с недоверчивым удивлением понял: финиш, он победил! Еще не веря в свою победу, с полным ртом пыли, мешавшей говорить, Хьюго сполз на землю и стоял, оглаживая дрожащего Орикса, а люди приветствовали его, радостно хлопая по плечам, и радость их была так велика, что плечи моментально заболели.
– Он победил, в этом нет сомнения!
– Замечательно, молодой хозяин!
– Самый молодой в заезде, а победил старых и опытных!
– Действительно здорово, ваше лордство! Здорово!
– сказал под конец высокий седобородый горожанин.
«Ваше лордство! Ведь я виконт Баллинкри! – думал Хьюго с возрастающей экзальтацией. – Я привел лошадь отчима к победе, неся цвета моей матери!»
Он немного засмущался от обилия приветствий, но лицо излучало счастье победы.
Сквозь толпу к нему пробрался Мартин и здоровой рукой взял Орикса за повод, радостно улыбаясь.
– Иди же! – выкрикнул он. – Я возьму Орикса и прослежу, чтобы его обтерли насухо. Подойди к матери!
Пыльный, взлохмаченный, в костюме, пришедшем в полный беспорядок от этой бешеной скачки, Хьюго направился к павильону. Аннунсиата с довольной улыбкой получала от Кловиса
– Слишком мало и слишком поздно, – смеялась она. – За этот день я стала на двадцать фунтов беднее.
– Затем она заметила сына, стоявшего перед ней, и нахмурилась:
– Хьюго, посмотри на себя! В каком ты виде? Разве ты не мог привести себя в порядок, прежде чем подойти ко мне? А почему на тебе моя лента? Отдай немедленно. Берч, повяжи ее мне снова.
– Это был я, мама! – наконец удалось произнести Хьюго. Невольные, едва сдерживаемые слезы застилали ему глаза. – Верхом на Ориксе был я.
– Ты? – недоверчиво спросила она.
– Мартин повредил руку и сказал, чтобы я ехал вместо него. Это был я, и я победил!
Берч, вплетая ленту в волосы Аннунсиаты, бросила взгляд на мальчика и так дернула за концы, будто вместо ленты в ее руках были волосы Хьюго. Аннунсиата продолжала хмуриться. Губы Хьюго задрожали. Все было совсем не так, как он представлял.
– Надо быть скромнее! – холодно произнесла мать. – Следовало бы сказать, что у тебя была самая быстрая лошадь, и если кто и выиграл заезд, так это бедный Орикс, которого ты бросил. Хороший наездник всегда следит за тем, чтобы за его лошадью тщательно ухаживали. Не заняться ли тебе этим?
Когда он ушел, дамы поднялись, чтобы пройтись. Хлорис подошла к Аннунсиате и прошептала ей:
– Мадам, вы были несколько холодны с бедным маленьким лордом.
Аннунсиата сделала, паузу:
– С Хьюго? Холодна? Что ты имеешь в виду?
– Он подошел к вам, так радуясь, что выиграл для вас...
– Ты чересчур добра к этому ребенку. Он получил свой приз, чего еще ему надо?
– Ну, может быть, мадам, вашей любви?
– Хьюго слишком похож на своего отца. Он любит только себя. Кстати, юный граф выглядит немного неряшливо, – сказала Аннунсиата, взглянув на Джорджа. – Ты бы привела его в порядок. – Она отвернулась и взяла Кловиса под руку, с очаровательной улыбкой склонив голову к нему на плечо. – Не дождусь танцев, – проворковала она. – Надеюсь, ты потанцуешь со мной, если хоть ненадолго сможешь оторваться от Фэн.
– Ваш покорный слуга, миледи! Как всегда, – улыбнулся он в ответ.
– Я аплодирую вашей доброте, – сказала Аннунсиата, сжимая его руку. – Бедной девочке так нужно внимание. Я сегодня же вечером поговорю с Ральфом, может быть, он сумеет убедить Криспиана выполнить свой долг по отношению к сестрам и к собственной дочери, потому что этой большой девочке уже шестнадцать лет, – добавила она, перехватив взгляд Сабины, высокой ширококостной блондинки. – И если он в ближайшее время не сможет выдать ее замуж, проблемы неизбежны. Кловис, ведь ты не женат? А дальше может быть хуже.
– Жениться на собственной племяннице? О чем вы говорите? – поднял он брови.
– Да не на Сабине, – поморщилась Аннунсиата, легонько толкая его. – Что ты скажешь о мисс Нэн?
– Или мисс Фрэнсис? – спросил Кловис. – Или об обеих? Вы сторонница полумер, мадам?
– О нет! Мисс Фрэнсис любит Фрэнка, неужели ты не понял?
– Нет, я ничего не заметил. Аннунсиата выглядела польщенной.
– Женщины более наблюдательны, нежели мужчины. Я вижу все и делаю только правильные выводы.