Длинная тень
Шрифт:
Заговор рос, как на дрожжах. Первоначальные слушания длились три дня. Каждый вечер количество арестованных иезуитских священников увеличивалось. На третий день было получено разрешение на изъятие личных бумаг секретаря герцогини Йоркской, Кольмана. Его официальные бумаги были вполне невинны, но сыщики нашли коробку, спрятанную в дымовой трубе. В ней обнаружили компрометирующую переписку с папским нунцием и конфессором французского короля, последняя надежда остановить Оутса растаяла, как дым. Когда это стало достоянием общественности, в Лондоне
14 октября было обнаружено, что сэр Эдмунд Годфри пропал из своего дома, а 17 октября его изуродованное тело нашли в канаве на Примроуз-хилл.
– Я никогда не видела такой паники, – сказала Хлорис, вернувшаяся с Томом и Гиффордом из похода за покупками. – Народ баррикадирует собственные дома. Все говорят только о заговоре. По слухам, поход против протестантов уже в полном разгаре, и тот бедный джентльмен, которого нашли в канаве, – первая жертва. На улице почти никого нет. Я попыталась заговорить с одной девушкой, но все, что она могла сказать: «...католики наступают, католики наступают».
– Помоги нам Бог! Народ так невежествен, – сказала Аннунсиата, слегка побледнев.
– Вот, госпожа, поскольку нельзя вызвать регулярные войска, они решили сами всю ночь патрулировать улицы. Том говорит, что хозяева торговых лавок смертельно боятся ночных поджогов, – по их мнению, именно это послужило причиной начала «большого пожара». Все они приготовили большие емкости с водой и держат их у изголовья кроватей. Граждан предупредили, чтобы они, выходя на улицу, вооружались. В магазине даже устроили прилавок, на котором продавались маленькие муф-пистоли, специально для дам. Вы в жизни не видели такой суматохи.
– Лорд Рочестер считает, что панику разжигают виги, распространяя гнусные истории среди тех, кто не очень-то верит в этот заговор, – сказала Аннунсиата. – Я думаю, надо написать Ральфу и предупредить его – отцу Сент-Мору может грозить опасность.
Парламент был созван 21 октября, а вскоре король снова вызвал Аннунсиату для частной беседы. Он выглядел усталым как никогда.
– Я не могу этого остановить, – сказал он ей. – Убийство Берри повергло в панику даже пансионеров Денби. И ни один человек, ни в одном доме не осмелится публично усомниться в заговоре, боясь попасть в следующий бюллетень Оутса. Парламент единогласно решил, что заговор существует. И все суды и документы должны быть под контролем вигов, тогда как любой из тори считается подозрительным. Они хотят созвать ополчение, а всех католиков арестовать и посадить в тюрьму. Бог знает, что тогда может случиться. Вы должны уехать из Лондона, моя дорогая!
– Но, сэр!..
– Нет, нет. Я знаю, что вы хотите быть подле меня, и очень признателен вам за это, но мне в любом случае придется согласиться выслать из Лондона всех католиков. В силу входит Указ о десяти милях.
– Но я не папистка, – заметила Аннунсиата. Король взял
– Они не обращают на это внимание, им это безразлично. В их глазах вы католичка. Я умоляю вас уехать – в Йоркшире вы будете в безопасности.
– Очень хорошо, сэр, – сказала Аннунсиата. – Я не хочу доставлять вам лишние хлопоты и уеду завтра утром.
– Слава Богу! – произнес король, устало смежив веки.
Аннунсиата поняла, что сейчас ему больше всего хочется остаться одному, легонько высвободила руки и пошла к двери.
– Бог да благословит вас, – сказал король вслед, даже не открывая глаз.
Никто из слуг в Чельмсфорд-хаус не удивился, получив срочный приказ собирать вещи.
– Выезжаем завтра на рассвете, – сказала Аннунсиата. – Мы должны поторопиться, чтобы уложить вещи еще сегодня.
– Лучше бы мы уехали несколько недель назад, – сказала Хлорис.
– Я не знала, что дело примет такой оборот, – перебила ее Аннунсиата.
Все предупреждали ее, начиная с Рочестера, но она никогда всерьез не думала, что заговор может коснуться и ее. При воспоминании о беседе с королем ее глаза увлажнились.
– Вы знаете, что укладывать? – спросила она.
– У нас давным-давно все готово, госпожа, – ответила Хлорис. – Мы предчувствовали, что придется срочно уезжать. – Она спокойно встретила взгляд своей хозяйки. – Я уже собрала вещи мисс Арабеллы.
– Отлично, – ответила Аннунсиата. – Вели Джону Буду приготовить вещи мистера Хьюго, он уезжает в Оксфорд. Через несколько дней кончается траур, и там он будет в полной безопасности. Хлорис, пойдем со мной, мы должны все расписать для слуг, которые остаются здесь.
В самый разгар предотъездной суматохи раздался очень громкий стук в дверь, заставивший некоторых девушек взвизгнуть от страха. Улица была освещена факелами, стук повторился, сопровождаемый криком:
– Откройте, именем короля!
– Кто там, Хлорис? – спросила Аннунсиата, пока Том шел открывать дверь.
Хлорис подошла к окну и выглянула из-за занавески.
– Не знаю, госпожа. Ничего не видать, но это солдаты, слава Богу, не разбойники. О Боже! – добавила она нетерпеливо, поскольку стук повторился. – Неужели Том не может поторопиться и открыть им, пока не собралась вся улица?
Женщины ожидали в напряженном молчании. Наконец с лестницы до них донесся топот кованых сапог и звон оружия. Дверь открылась, и Аннунсиата с облегчением выдохнула при виде лорда Беркли в алой униформе.
– Беркли, слава Богу, это вы! – воскликнула она. – Что вы здесь делаете так поздно? У вас какие-то новости? Том, принеси вина.
Но Том не двигался, а Беркли так и не ответил на ее гостеприимную улыбку. Лицо его было жестким, а сам он – холодным и официальным. За его спиной стояли двое напуганных молодых прапорщиков, а за ними – четверо вооруженных солдат.
– Миледи, – сказал Беркли чужим голосом, что было очень странно, – у меня есть ордер на ваш арест.
– Что? – закричала Аннунсиата.