Длинная тень
Шрифт:
– Да, да, я знаю, что все отлично, – сказала Аннунсиата. – Ты согласен со мной, мой дорогой? – добавила она, целуя Руперта в макушку. Ей не пришлось сильно наклоняться: с Рождества сын очень вырос. – Можешь пойти переодеться, дитя мое.
Руперт поклонился матери и мистеру Виссингу и вышел из комнаты. Когда он выходил из одной двери студии, Гиффорд открыл другую и сказал:
– Миледи, прибыл мистер Морлэнд.
– Который мистер Морлэнд? – удивленно спросила Аннунсиата.
– Мистер Мартин, госпожа.
– Один? А, наверное, он выехал вперед. Впусти его, Гиффорд, и проводи
– В ближайшие пару дней – нет, миледи. Я навещу вас на следующей неделе. Здесь очень много работы, как вы понимаете...
– Да, да, конечно.
Художник вышел, и у Аннунсиаты осталось время, чтобы до прихода Мартина привести в порядок платье, в котором она позировала. Он на секунду задержался у дверей, глядя на нее, и губы расплылись в такой знакомой улыбке, что внезапная тоска по дому охватила графиню. Мартин поклонился, но она протянула ему навстречу руки.
– Мартин, как приятно видеть тебя! Быстро обними меня.
Он пересек комнату, крепко обнял ее. Аннунсиата прижалась к нему и почувствовала запах свежего воздуха. Руки Мартина были очень сильными, а волосы мягкими и шелковистыми. Когда он, наконец, разъял объятия, в ее глазах стояли слезы.
– Ну, что такое? – мягко спросил он, прикасаясь к ее щеке пальцем, чтобы осушить слезы.
– Твои волосы пахнут листьями, – сказала она невпопад. – Я соскучилась по тебе.
– Вы не должны жить вне дома, бедная моя. Как же вам здесь печально и одиноко! Мы все думали, что вы приедете, когда принц... – он не закончил предложение, не в силах подобрать нужные слова.
– Я собиралась, но почему-то так и не смогла уехать. И потом, ты же знаешь, я здесь не одна. Со мною Руперт, время от времени приезжал Кловис и...
– По тому, как вы это говорите, вам явно было одиноко, – констатировал Мартин.
Его симпатия была столь острой, что Аннунсиата сочла необходимым прервать этот интимный разговор и весело произнесла:
– Как вышло, что ты приехал один? А остальные скоро прибудут?
– Да, очень скоро. Кловис едет в экипаже с Дейзи и двумя детьми, но мой конь не в состоянии так медленно тащиться. Наверное, он знал, что несет меня к вам, – усмехнулся Мартин.
– Ты почти прервал работу над нашим портретом, – сказала Аннунсиата. – Когда ты входил сюда, навстречу прошел мистер Виссинг.
– А я-то думал, кто это так быстро бежал отсюда, – сказал Мартин, улыбаясь глазами, и она поймала себя на том, что покраснела.
– Сэр, пожалуйста! Придержите язык. Это просто новый портрет для восточного камина.
– Прекрасно! Значит, вы снимете тот, где изображены верхом? Я никогда не любил его.
– Правда? – вскинула Аннунсиата брови.
– Вы получились не слишком удачно, правда лошадь хороша!
– Портрет перевесят в мою спальню, поэтому тебе не придется смотреть на него, – бездумно сказала Аннунсиата.
Он взял ее руку, прижал к сердцу и произнес:
– Моя леди, какие жестокие слова! Точный удар, и по заслугам.
– Ой, перестань, – Аннунсиата с трудом сдерживала смех, и от этого сразу помолодела. – Не хочешь ли вина? Я горю желанием выслушать новости.
– Давайте
В саду, под сенью деревьев, было немного прохладнее. Июнь был жарким, но июль – просто удушающим. В предыдущие годы к этому времени пустовали все дома высшей знати – их хозяева выезжали в загородные резиденции. Но сейчас при дворе назревали важные события, поэтому Аннунсиата послала за Карелли и Морисом. Кловис любезно согласился съездить за ними и доставить в Лондон.
– Ну, скажи мне, почему Дейзи решила ехать в Лондон? – спросила Аннунсиата. – По-моему, такая погода может повредить ей.
– Сначала дайте мне руку. Я чувствую себя неуютно, когда у моей руки нет женщины. Ну вот, так гораздо лучше. Теперь можно гулять спокойно, – он взглянул на нее ярко-синими глазами – казалось, они вобрали в себя весь свет этого солнечного летнего дня. – С вами очень удобно идти об руку, мы ведь одного роста. И Арабелла, и Дейзи гораздо выше меня.
– Я не хочу говорить об Арабелле, – прервала его Аннунсиата. – Ответь на мой вопрос.
– Ну, хорошо. Эта поездка в любом случае пойдет ей на пользу, хотя я с большим удовольствием послал бы ее в Хэроугейт или Скарборо, но точно знаю, что туда она не поедет. Я сказал, что нам необходимо сопровождать детей и я не хочу ехать один, поэтому ей пришлось согласиться. Ведь Дейзи очень много работает, и я решил любой ценой вырвать ее оттуда. Она никогда не покидала дом, работая с утра до ночи.
– А Каролин ей не помогает? – спросила Аннунсиата, заранее зная ответ.
– Каролин не привыкла заниматься хозяйством, – раздраженно сказал он. Не в его правилах обсуждать женские дела, но Каролин обращалась с Дейзи, как с горничной: подай то, принеси это, постоянно требовала то почитать ей, то развлечь ее. – А когда забеременела Арабелла, стало еще хуже. Раньше она большую часть дня отсутствовала, но теперь прикована к дому и руководит Дейзи круглые сутки.
Аннунсиата подумала, что беременность не улучшила характер дочери.
– Таким образом, ты решил предоставить ей возможность отдохнуть от домашних забот?
– Она такая худая и бледная, – сказал Мартин. – Я боюсь, что ее здоровье не совсем в порядке.
– А ведь это твоя вина, – заметила Аннунсиата.
– Моя? Почему?
– Потому, что ты должен был давным-давно выдать ее замуж. Все ее неприятности именно от того, что она сидела дома и до сих пор не пристроена.
– Отец должен был найти ей мужа!.. – ответил Мартин, но тут же осекся, понимая, что, взяв на себя все обязанности отца, должен был позаботиться и о судьбе Дейзи.
Аннунсиата смягчилась:
– Впрочем, тебя можно понять. Ты всегда был очень привязан к ней, и для тебя она всегда – твоя маленькая сестренка. Тебе очень трудно осознать, что она уже выросла. Здесь есть и моя вина. Я хозяйка Морлэнда и должна была позаботиться об экономке на время своего отсутствия, не пуская дело на самотек. Ладно, постараюсь исправить наши ошибки. Ты должен оставить Дейзи со мной, я найду ей мужа. И если не смогу сделать это здесь, при дворе, никогда больше не верь мне.