Длинные руки нейтралитета
Шрифт:
– Отменная работа, дорогой Харир. Оставьте их у меня, а вашу долю вам пришлют. Но у нас есть еще другие направления работы. Шахур?
– Касаемо щита от пуль: тут мы пересчитали имеющийся стандартный щит... Задача вышла проще, чем предполагалось. Короче, если не добавлять кристаллы, а только увеличить напряженность полей телемагыии, то долговечность щита уменьшится примерно в два с половиной раза. Иным словом, щит выдержит попадание двадцати пуль от той самой винтовки, что нам прислали. Повторяю, примерно! Стойкость щита сильно зависит от энергии пуль, а таковая, в свою очередь, от расстояния между винтовкой и целью. Человека с усиленным
При этих словах по залу прошло шушуканье.
– Можно задействовать кристаллы в полтора раза крупнее, тогда и щит будет серьезнее. Мои 'драконы' забавы ради подсчитали варианты стойкости при попадании пушечного ядра - лейтенант Малах дал нам исходные данные. Очень приблизительно: если усиленный щит со стандартными кристаллами выдержит три попадания ядра весом двенадцать фунтов, то усиленный с крупными кристаллами даст, круглым счетом, в десять раз лучшую защиту. Но в данный момент я вижу в этом расчете не просто игру ума. В мире Земли тяжелые ядра используют весьма широко.
Сарат красноречиво хмыкнул. Старый товарищ был кругом прав. И тут доктор Бирос поднял палец.
– Мы слушаем вас, Бирос.
– Мне думается, у большого кристалла сапфира может возникнуть интересное применение; оно некоторым родом по моей части.
Удивились все. Особо почтенный никогда не занимался магией воздуха и воды.
Старый алхимик сделал вид, что не заметил реакции слушателей, и уверенно продолжал:
– Как вы знаете, пока не удается вырастить искусственные кристаллы пирита и галенита. Причина проста: означенные материалы, будучи в расплавленном виде, реагируют с воздухом. Предотвращение этой реакции методами химической магии нерационально: слишком велик расход энергии. Но с помощью данного сапфира можно удалять воздух из плавильной печи. Я уже вижу, что его магоемкости на это хватит.
Шахур мгновенно вскинул палец. По его загоревшемуся взгляду Сарат сразу сделал вывод: телемаг понял, для чего это можно использовать. Сарат тоже додумался до этого, но из этических соображений учтиво предложил:
– Дорогой Бирос, прошу развить мысль.
– Появится возможность выращивать кристаллы пирита и галенита. И потом: в отсутствие воздуха я смогу очистить расплав и того, и другого материала от примесей.
Собрание разом загомонило. Перспективы оценили все. Председательствующий не упустил возможность во всеуслышание и с большим красноречием похвалить как магистра Харира, так и доктора Бироса.
Рубка 'Морского дракона' была переполнена. Правда, в ней не было начарта Мешкова - тот посчитал нужным следить как можно пристальнее за работой тяжелой картечницы. По той же причине возле нее застыл старший помощник с 'Херсонеса' лейтенант Ячменев. Зато в рубке помимо самого командира и мичмана Шёберга (тот был за штурвалом) красовались иностранный лейтенант Малах и капитан-лейтенант Руднев. Последний решил не упускать случая поглядеть на новое оружие.
Атмосфера и реплики в рубке были насквозь деловыми.
–
– Вижу.
– Михаил Григорьевич, изготовить картечницу к бою.
– Слушаюсь!
– донеслось с палубы.
– Приписной Неболтай, палить по команде!
Картечник нарочито неспешно заправил ленту. Стальные пули тускло поблескивали на почти скрывшемся за дымкой солнце.
– Даю 'Гладкую воду'! Палить с дистанции пятнадцать кабельтовых.
Казачок чуть-чуть довернул толстый ствол.
Мешков заговорил негромким голосом, почти шепотом:
– Первые пули давай с небольшим недолетом, по всплескам сможешь поправлять прицел.
За этими словами последовало уже в полный голос:
– Давай!
Фрол рассчитывал взять верный прицел с первой же очереди в пять пуль. Не вышло. Довольно крупные столбики воды поднялись чуть впереди мишени. Стрелок почти неслышно ругнулся и шевельнул стволом. Снова загремело звонкое 'дап-дап-дап-дап'. Про себя картечник отметил, что тяжелая картечница бьет куда звучнее легкой.
– Ес-с-с-сть!
– прошипел старпом 'Херсонеса'. Взятая им подзорная труба не подвела: летящие в разные стороны щепки были видны превосходно.
В рубку быстрым шагом зашел князь Мешков.
– Я видел три попадания, Владимир Николаевич. Прикажите подойти к мишени. Надо бы поглядеть на результат сблизи.
– Так и сделаем, Михаил Григорьевич, - ответил командир и кивнул рулевому. Шёберг двинул на себя сектора газа и завертел штурвалом.
– Запишите расход боеприпасов.
Мишень освидетельствовали. Возник спор: считать ли попаданием легкое каcание оковой поверхности, в результате чего отлетела щепка не из крупных. С некоторыми трениями сошлись на попадании трех пуль из девятнадцати. На Руднева наибольшее впечатление произвела пробивная способность: не менее шести брусов. По его подсчетам, каждый снаряд пробил аршин древесины. На это Малах осторожно заметил, что все же детали мишени сосновые, а не дубовые.
Поэтому Семаков ничуть не удивился, услышав от капитана 'Херсонеса' уже после швартовки к причалу:
– Владимир Николаевич, нельзя ли сию картечницу разместить у меня? Сами знаете, на палубе у нас места куда больше.
Семаков проявил наивысшую дипломатичность, тем более, что иностранный лейтенант к тому моменту отбыл:
– Насчет места вы правы, Иван Григорьевич, но тут такое обстоятельство имеется: картечница не принадлежит Российскому императорскому флоту. Он за нее ни копейки не платил. Нам изготовители передали картечницу на испытания, а решение по изготовлению и продаже - это к ним. Entre nous [20] , мне кажется, что решение будет принимать даже не Малах Надирович, а его начальство. Но если картечница хорошо себя покажет, то похлопочу, чтобы и вам она досталась.
20
между нами. (франц.)