Длинные руки нейтралитета

Иванов Михаил

– Здравия желаю, ваше превосходительство!
– Семаков только-только успел сказать, когда заметил у Нахимова изменения в погонах, - виноват ваше высокопревосходительство, не сразу разглядел.

– Без чинов, Владимир Николаевич. Как себя чувствуете?

– Сильно о штурвал ударило, Павел Степанович, сколько-то ребер сломано, но уповаю на Марии Захаровны умения, - короткий поклон.

– На самом деле у Владимир Николаевича еще и небольшая контузия, - это Мариэла сказала, не поворачивая головы от раненого матроса, - но, так и быть, разрешу

вам пока что переговорить, пока я занята. Но как только освобожусь - не взыщите, Павел Степанович, немедля господина капитана второго ранга возьму под свой арест.

– Не сомневаюсь. Марья Захаровна, не первый день вас знаю-с.

Улыбку адмирала младший офицер воспринял как разрешение докладывать.

– Осмелюсь доложить, Павел Степанович, 'Морской дракон' сначала шел курсом...

Доклад был прерван через полчаса.

– Марья Захаровна, там лейтенант князь Мешков у ворот. Просят дозволения пройти. Говорят, что с рапортом к его высокопревосходительству.

– Пусть пройдет.

– Павел Степанович, - очень быстро заговорил Семаков, - осмелюсь доложить: с момента моего ранения лейтенант принял командование.

– Очень хорошо... да вот и он сам. Владимир Николаевич, доложите ход боя до момента, как вас зацепило, а дальше вы, Михаил, Григорьевич.

– Слушаюсь. Итак, атаку на линкор 'Йена' начали с того, что...

Эта случайность не была случайной.

Сначала идущий полным ходом 'Морской дракон' встретился с поспешающими к Кинбурну пароходофрегатами 'Одесса' и 'Крым'. Лейтенант Мешков решил не останавливаться и приказал поднять флажные сигналы 'Победа наша. Иду в Севастополь. Имею на борту раненых. Херсонесу' требуется помощь'. Офицерскому составу пароходофрегатов только и осталось, что сокрушаться о невозможности участвовать в бою, а также обсуждать, какого именно рода помощь может потребоваться.

Встреча с о вторым участником боя при Кинбурнской крепости была несколько иной. Старший помощник на 'Херсонесе', стоявший в то время вахту, заметил водный сигнал от чужих. Натурально, командир был о том немедля извещен. Сыграли боевую тревогу. На горизонте очень скоро стали заметны дымы.

Через десять минут сигнальщик прокричал:

– Вижу мачты!

А еще через четверть часа Руднев, пустивший в ход подзорную трубу, возгласил:

– Наши это. Судя по надстройкам, 'Одесса' и 'Крым'.

– Андреевский флаг на головном!
– возопил зоркий сигнальщик.

– Ну не говорил ли я! Очень кстати: сможем передать им часть спасенных, то бишь пленных. Степан Леонидович, распорядитесь насчет флажного сигнала. Да, и отбой боевой тревоги.

На этот раз времени вполне хватило на обмен не только людьми, но и новостями.

Через три часа все три российских корабля шли кильватерной колонной, направляясь в Севастополь.

Народное ликование имело основанием не только новость о разгроме эскадры у Кинбурнской крепости.

Тем же днем представительная французская делегация под белым флагом запросила встречи с российским командованием. Речь шла о перемирии. Английские союзники ранним утром покинули Балаклавскую бухту, бросив братьев по оружию, снаряжение, боеприпасы и артиллерию.

Главой российских представителей в отсутствие Нахимова стал генерал-лейтенант Васильчиков. Инструкции имелись.

– Разумеется, господа, мы можем согласиться на перемирие. Но мои полномочия не простираются настолько далеко, чтобы предоставить таковое на срок более сорока восьми часов.

– Этого времени нам не хватит даже на погрузку, не говоря уж о том, чтобы дойти до Константинополя!

– На погрузку личного состава вам безусловно хватит даже двенадцати часов. Что же касается снаряжения, боеприпасов, артиллерии и тому подобного - мы не возражаем, если вы все это оставите. Согласитесь, господа, что за сутки с половиной ваш флот вполне в состоянии дойти до ближайшего турецкого порта.

– А если нам не хватит времени?

– Вас будет сопровождать эскорт из российских кораблей. Как только срок перемирия закончится, они будут иметь честь атаковать вас.

В этот момент капитан первого ранга Ергомышев вклинился в ход переговоров:

– Точно так же атака будет произведена при попытке приблизиться к российскому побережью ближе, чем на три навигационные мили [25] . Это будет считаться нарушением перемирия.

25

то же, что морская миля, т.е. 1852 м.

– Само собой разумеется, у нас нет никаких планов отклоняться от кратчайшего пути к Босфору.

Несколько искривленное выражение лица визави Ергомышев счел за улыбку.

В конце концов французы сторговали срок перемирия до трех суток, упирая при этом на 'неизбежные в море случайности'. Как оказалось, этот термин бытовал во всех военных флотах мира.

Как только князь Меньшиков узнал об отступлении союзников, он немедленно приказал войску выдвигаться в сторону Севастополя. Дополнение к приказу предписывало не слишком торопиться, дабы избежать совершенно ненужных боестолкновений.

Одновременно светлейший озаботился составлением победной реляции в Петербург от имени российской армии, которая и внесла основной вклад в величайшую из побед русского оружия.

Мариэла стояла насмерть: на ее крещении должны были присутствовать лишь самые необходимые персоны. В качестве крестного отца она выбрала Николая Ивановича Пирогова. Несмотря на всю занятость, тот и не подумал отказаться. Правда, лейтенант князь Мешков тоже очень хотел заполучить эту обязанность, но приказ командования заставил исполняющего обязанности командира 'Морского дракона' снова выйти в море.