Для крутых закон не писан
Шрифт:
— Оценили? — не без хвастовства спросил агент.
— Да, ценная информация, но только я ее применить не смогу, — начал Бугров. — К нам поступала похожая на этого же человека, но руководство ее замяло. У него, очевидно, очень хорошие связи в нашей конторе.
— Действительно, очень хорошие, — подтвердил Ральф. — Но вы подумайте, как можно этой информацией воспользоваться.
— Я думаю, можно дать ей ход только в одном случае — надо чтобы она попала в прессу. Тогда может разразиться большой скандал. Но, может, его и замнут. Как я понимаю,
— Безусловно, он владелец нескольких газет и журналов, финансирует книжные издательства и пару телевизионных каналов.
— Тогда, может быть, не будем его трогать? — засомневался Бугров. — Я думаю, мне одному не по силам совладать с финансовой империей… — Николай осекся, но Ральф понял его. Он также понял, что капитан ФСБ не хочет влезать в столь опасную и сложную, а главное, заведомо проигрышную игру.
— Вы не верите в успех? — спросил сексот. — Вы не хотите преградить путь в избранники народа зарвавшемуся, погрязшему в разврате и роскоши, в убийствах и лицемерии гаду? Вы не верите в свои силы?
— Есть определенные обстоятельства, и они сильнее нас. Порой мы не можем противостоять им. Это как стихия, как буря, как ураган, как смерч.
— Но не в этом случае. Мы не можем остановить этот криминальный ураган, но можем предупредить людей об опасности его проникновения в органы учредительной власти — в депутаты. Таким людям не место среди них.
— Пожалуй, вы правы, и я могу отправить ваши документы в газету, но… Будет ли это иметь успех?
— А вы попробуйте. По ответной реакции прессы мы решим, продолжать это дело или нет.
— Тогда зачем это делать мне, ведь вы сами можете отправить материалы в любую из газет.
— Я владею информацией, но я не сотрудник спецслужбы, я могу запросто «засветиться» — случайно выдать какую-то изобличающую меня информацию, и тогда мне крышка.
«Да, — подумал Николай, — со мной сумел связаться, а в газету документы отправить не может. Что-то темнит источник, не хочет сам лезть в это дело».
Тем не менее Бугров решил оставить это на совести сексота и спросил:
— А как быть с моим руководителем? Я не смогу долго скрывать от него сам факт вашего существования как источника секретной информации.
— В этом случае поступайте, как подсказывает вам совесть, но учтите, я ни с кем кроме вас иметь дела не буду. Я как был сексотом, так им и останусь.
— Хорошо, я повременю с вашей регистрацией как агента хотя бы до появления материалов в прессе, — пообещал Николай, — но потом…
— Это правильное решение. Как только я увижу, что наше сотрудничество приносит ощутимые плоды, я с вами свяжусь и передам новый блок информации. Моя цель — не допустить его во власть. Там должны быть люди с чистыми руками и совестью. Тогда, может быть, и жизнь станет лучше.
— Я с вами полностью согласен.
— Тогда будьте здоровы, молодой человек, и не пытайтесь выяснить, кто я, вы только напрасно потеряете время. А если у вас
— Понял, я буду осторожен.
— До связи. — Ральф положил трубку и Бугров тоже.
Капитан кивнул бармену в знак благодарности, положил на стол пятьдесят рублей и вышел из кафе.
В этот же день Николай систематизировал компрометирующие Тарасова файлы и загрузил их на несколько компакт-дисков. Протер на них отпечатки пальцев, запечатал в конверты и приготовил к рассылке. Утром следующего дня он на своей машине проехал по адресам издательских домов и запихнул письма в их ящики для корреспонденции. Делал это в перчатках, чтобы не оставить следов и на бумаге.
«Что будет, — думал Коля. — Может, ничего не будет, а может, и сдетонирует как бомба».
Весь следующий день Бугров соображал, как преподнести начальству имеющиеся у него материалы, но никак придумать не мог. Он не мог просто отдать диск и сказать, что ему позвонили и предложили сотрудничество, а потом передали вот это. Хотя такие случаи вербовки агентов в мировой практике разведки и контрразведки имели место.
Хорошенько поразмыслив, он решил выложить все как есть, но сообщить об агенте минимум информации.
— Откуда эти документы? — спросил полковник Давыдов, после того как прочитал их.
— Мой секретный источник информации передал, — коротко ответил Николай.
— Ничего себе источник. Да он профессиональный разведчик, целенаправленно, в течение нескольких лет собирал компромат на этого Тарасова, систематизировал его и даже сделал сноски с собственными выводами. Кто он?
— Я не знаю, кто он, — сказал Бугров после паузы.
— А как ты с ним вышел на контакт?
— Я с ним на контакт не выходил.
Это заявление капитана еще больше озадачило и полковника, и Алексея, оба удивленно уставились на Бугрова.
— Но он тебе как-то передал эти документы, — наконец сказал Давыдов.
— Мне позвонили домой и сообщили номер камеры хранения, в которой лежит диск. Потом опять позвонили и спросили о впечатлении. Как на меня вышли и кто этот человек — мне неизвестно.
— Ну и дела. А почему он обратился к тебе лично, а не в приемную департамента контрразведки? — задал вопрос Давыдов.
— Из телефонного разговора я понял, что он опасается преследования. Тарасов — очень влиятельный человек и, наверное, сможет уничтожить Ральфа, если узнает, кто он.
— Ральф, Ральф, кто ты? — вдруг произнес полковник.
— Не важно, кто он, главное, как использовать эти документы? — высказал предположение Алексей.
— Открываем дело, — спокойно начал Николай, — направляем его в прокуратуру, приглашаем Тарасова на допрос и предлагаем ему во всем чистосердечно признаться. Если он на контакт не идет, то берем его под стражу, сажаем в одиночную камеру и начинаем на него давить всеми возможными способами. Как психологически, так и физически.