Для тебя

Эшли Кристен

— Эв, давай отвезём тебя домой, — сказал Норм жене с притворной заботой, но не отвёл ледяного взгляда от Салли. Он знал, какую игру тот затеял.

Салли убрал фотографии обратно в коробку и закрыл её.

— Иногда помогает, если знаешь, что ими движет. Хотя и не всегда, но иногда помогает, — тихо сказал он.

Колт перевёл взгляд на Эвелин. Было видно, что она готова сломаться.

Норм крепко сжимал руку своей замершей жены. Он ошибся, приведя её в участок. Она или сама потребовала пойти туда, что вряд ли, или

оказалась так потрясена новостями, что он не знал, что с ней делать, и совершил ошибку, позволив ей прийти, думая, что сможет держать её под контролем.

Но с другой стороны, любовь матери, даже если её сын совершил преступление, сложно контролировать. Колт постоянно это видел. Мать Пита Холлистера была ярким примером. Эта женщина знала, что её сын сотворил с Феб, отправив ту в больницу, но продолжала защищать Пита, заодно обливая грязью Феб.

Салли тоже знал это и собирался на этом сыграть.

Норм увидел, что его жена сломалась, и в его голосе прозвучало предостережение:

— Эвелин.

— Также это знание помогает, — встрял Салли, — найти способ безопасно взять их. Оказать помощь.

— Вы не собираетесь помогать моему сыну, — обвинил Норм в надежде, что Эвелин клюнет и усомнится в Салли.

Салли посмотрел на него и добродушно спросил:

— Вы меня знаете, сэр?

— Я... — начал Норм, но Салли его перебил. Добродушие исчезло, голос Салли стал холоднее стали и твёрже бетона.

— Вы меня не знаете, мистер Лоу, а значит, не можете говорить обо мне так.

— К нему приставали, — прошептала Эвелин, и в наблюдательной комнате разве что не заискрило от напряжения.

— Эвелин, — рявкнул Норман.

Салли повернулся к ней лицом, сосредоточившись только на ней.

— Приставали?

— Приставали.

— Эвелин!

Голос Норма стал резче, и он коротко, но заметно тряхнул жену.

— Мистер Лоу, при всём уважении, но я не думаю, что вам следует так обращаться со своей женой в присутствии полицейского, — негромко предостерёг Салли, но сталь из его голоса никуда не делась.

Норм тут же отпустил руку жены, но объявил:

— Мы уходим.

— Когда он был маленьким. Брат Нормана, — тихо сказала Эвелин.

— Молчи, Эвелин, — прошипел Норм жене, наклонившись к ней. — Ты этого не знаешь.

Она повернула к нему голову, продолжая говорить тихо, словно нащупывая дорогу, неуверенно и явно испуганно.

— Я знаю, — прошептала она.

— Не знаешь.

— Денни говорил мне.

Норм отмахнулся.

— Думаю, по его поведению ясно, что не стоит доверять всему, что говорил тебе Денни.

Всё так же тихо Эвелин сказала:

— Не тогда, не тогда, Норман.

— Эв.

— Ему было пять лет, — прошептала она, и Колт закрыл глаза.

— Господи, мерзость какая, — пробормотал Шон, и Колт открыл глаза.

Эвелин опять повернулась к Салли, расправила плечи и глубоко вдохнула через нос, рассчитывая,

что кислород придаст ей сил.

— Насколько я помню, это происходило с тех пор, как он был малышом.

— Нет, вот теперь «Господи, мерзость какая», — заметил Майк.

— Эвелин, ты будешь молчать, слышишь? — предупредил Норман.

Не отводя глаз от Салли, она ответила:

— Я долго молчала.

— Нет смысла это ворошить, — сказал ей Норм.

По какой-то причине эти слова стали его ошибкой. Тело Эвелин заметно напряглось, но взгляд метнулся к мужу.

— Нет смысла это ворошить. — Её голос по-прежнему оставался тихим, но в нём слышалось сердитое шипение. — Нет смысла вести его к психологу, когда он видел те сны, рисовал те картинки. Нет смысла заставлять его поговорить с кем-нибудь, когда он убил нашу собаку, — возразила Эвелин, с каждым словом обретая уверенность.

— Мать твою, — пробормотал Мерри.

— Классический случай. Господи, — заметил Майк.

Норм посмотрел на Салли и объявил:

— Денни не убивал нашу собаку.

— Значит, Спарки сам упал на топор? — спросила Эвелин. Сарказм в её тоне звучал непривычно, но всё равно сработал.

— Эвелин, я думаю, вряд ли... — начал Норм, но она его перебила.

Повернувшись обратно к Салли, она торопливо проговорила:

— Брату Норма нравилось оставаться с Денни. Он часто отпускал нас. Часто. Говорил нам сходить в кино, пойти поужинать, отдохнуть от нашего мальчика. У Феликса не было жены, не было подружек, никогда, но он любил детей, ему нравились маленькие мальчики, очень нравились. Бывало он ходил в парк, только чтобы понаблюдать за ними. Если я в выходные брала Денни в парк, он всегда ходил со мной. Я думала, что это странно, считала его немного своеобразным, но это было больше, чем немного своеобразно.

— Денни говорил вам, что он его трогал? — спросил Салли.

— Говорил, да, и говорил, как, — ответила Эвелин.

— Деннис не мог знать... — начал Норм, но замолчал, когда Эвелин опять глянула на него.

— Если он не знал, если ты не знал, почему ты отослал Феликса?

— Он получил назначение в другом штате, — напомнил ей Норм.

— Ты организовал для него назначение в другой штат.

Норм отмахнулся от жены и обратился к Салли:

— Это глупости. Феликс умер от лейкемии пять лет назад. Он даже не может защитить себя.

— И слава Богу. Слава Богу. Слава Богу, — сказала Эвелин. Это копилось годами, и она сдерживалась или Норм её подавлял, но сейчас всё вырвалось. За её словами стояли такие сильные чувства, что просто чудо, что её мужа не отбросило на фут. Чёрт возьми, она так долго сдерживалась, что чудо, что она сама не взорвалась.

— Эв, ты говоришь о моём брате.

— Этот человек подтолкнул нашего мальчика к безумию, Норм.

— Вы знаете, что связывает его с Феб и Колтом? — вмешался Салли.