Дмитрий Кантемир

Йовицэ Влад

Декусарэ снял с шеи золотой крест – крест Йована Мирича – и передал заложнику, стоявшему рядом. Затем направился к эшафоту.

Чауши остановили его.

Раис-эфенди взглянул на везиря. Везирь – на султана.

– Бунтовщик спешит умереть, – усмехнулся везирь.

– Так пусть умрет! – хлопнул в ладоши султан.

– В назидание вам, гяуры-заложники, и вашим народам, проклятая аллахом голова мятежника Дана Декусарэ слетит с плеч! – заключил Раис-эфенди.

Янычары, стоявшие по краю эшафота, разом опустили ятаганы, и над их красными тюрбанами выросли широкие плечи, бритая голова и обнаженная грудь палача.

Декусарэ смерил палача тяжелым взглядом. Прошел между рядами

янычар. Поднялся по мраморным ступеням эшафота. Палач положил огромную руку ему на плечо и стал отгибать ворот рубахи. Капитан посмотрел прямо в глаза палачу. Потом поднял вверх скованные кандалами руки и… всей тяжестью обрушил их на голову палача. Великан с раздробленным черепом рухнул к ногам Декусарэ.

Турки остолбенели.

Султан взглянул на везиря. Везирь – на Раиса-эфенди. Раис-эфенди – на стражников. Стражники бросились к эшафоту. Через миг Дан Декусарэ был поднят на копья.

Воздух сотрясли дикие вопли янычар.

Заложник, которого по лицу и одежде можно было принять и за болгарина, и за грека, и за македонца, зажал в кулаке золотой крест.