Дмитрий Русский
Шрифт:
Безо всякого плана Митяй вышел из дома и побрёл — куда глаза глядят. Миновал площадь, какую-то длинную тихую улицу, где встретил всего двух прохожих, и остановился на набережной. Должно быть, летом здесь красиво. Перед ним стлалось застывшее поле реки. Кое-где оно пересекалось чёрточками лыжни, и темнели неподвижные фигурки рыбаков.
Митяй повернулся и пошел в обратную сторону. В голове выстраивались схемы, похожие на пунктиры следов и плавные изгибы лыжни, припорошенной снегом.
Близнецы сказали, что Борис скоро умрет. Подслушали, по обыкновению, разговор взрослых? Или…
Он вспомнил,
На Бориса, самого младшего в доме, Митяй обращал внимание меньше, чем на всех. Но почему-то, когда Митяй входил в столовую, то сразу встречал его настороженный взгляд. Сколько ему? Вроде бы, девять. Да, Георгий вчера за ужином сказал, что через неделю у Бориса день рождения. Значит, исполнится десять лет. Отличался он необычной внешностью, больше всего — цветом кожи. Может, и правда, больной? И ведь не спросишь, потому что — немой. Но слышал Борис явно лучше остальных: его нельзя было застать врасплох.
Близнецы Борису досаждали постоянно. Могло показаться, что Эти играют с ним в прятки. Они с криками вытаскивали его из-под дивана или кресла, иногда — даже из шкафа. Но однажды, во время такой «игры», Митяй увидел глаза Бориса — полные боли и отчаяния. Почему он убегал от близнецов именно к Лине?
Да, чаще всего Борис находился возле Лины. Он отвозил её в школу, никому не позволяя катить инвалидное кресло. Терпеливо ждал возле крыльца после уроков. И в общей комнате всегда старался занять место поближе к ней. И в столовой садился только рядом. Странно, что Борис никогда не смотрел телевизор: ведь он всё видел и слышал! И как раз телевизор мог быть для него «окном в большой мир»…
А ещё Митяй видел, как Лина гладила Бориса по голове, и тот слегка прикрывал тёмные глаза и замирал возле её ног, иногда поправляя складки клетчатого пледа.
И опять Митяй вышел к реке. На этот раз к речному вокзалу. Зимой тут всё замерло. Застыли жирафьи шеи портовых кранов, и вмёрз в лёд дебаркадер.
Ковчайск раскинулся на полуострове, с трёх сторон его окружала всё та же Кама. Но здесь, в нижнем течении, она выглядела иначе, став полноводной огромной рекой.
Митяй боялся признаться себе, что его беспорядочный маршрут связан с единственным желанием — случайно выйти на счастливое пересеченье, которое выведет в волшебный город Зордарн.
На Южном Урале — мягкие зимы. А когда идёшь быстро, холод почти и не чувствуется, если нет ветра. Наступали сумерки. Силуэты домов и деревьев слегка размывались и казались растушёванными кистью…
Митяй шёл по парку. Тропинок на снегу много, они образуют какой-то сложный узор, без смысла и ясного направления. Какую выбрать?
Он слушал внутренний голос.
И пересёк черту.
Под ногами зашуршали осенние листья. Похоже, это был полдень. Парк расцвечен красками, которые есть только у природы. Начало сентября? Да, трава ещё зеленела в последней попытке жить, но уже стелилось сверху оранжевое и жёлтое, будто соревнуясь: кто кого?
Митяй замер у парковой скульптуры: ещё минуту назад
Теперь Митяй знал, куда идти. Летний навес возле кафе уже убран, но манит яркими огнями вывеска, и дверь — вот она — совсем рядом. Он замешкался на пороге, ведь в прошлый раз шагнул из неё — обратно, в свой обыкновенный мир. Неодолимо тянуло повернуть и навсегда остаться в городе, который снился ему многие годы в редких счастливых снах. Зордарн…
Но уже открыл дверь и переступил порог. Он скинул куртку в гардеробе и прошёл в затемнённый зал. На лице официанта — обаятельная улыбка. И только тут Митяй вспомнил и мгновенно вспотел: деньги! Сунул руку в карман джинсов и резко повернул к выходу. Но официант успел подхватить его за локоть, сделав вид, что не заметил растерянности. Он доверительно наклонился и низким бархатным голосом заворковал:
— Проходите, молодой человек, проходите. Вам просто повезло… Мы проводим презентацию и рады принять каждого гостя. Новое предложение: кофе латте-арт. Вам с сахаром?
— Нет. Спасибо.
Митяй сел за столик рядом с барной стойкой. Через минуту тот же официант поставил перед ним чашку и лёгким движением фокусника начал выводить на кофейной пене удивительный асимметричный узор, приговаривая: «Этот волшебный кувшинчик называется питчер. В нём паром взбивается молоко. С помощью питчера очень удобно рисовать…».
— Класс! — выдохнул Митяй.
«Фокусник» слегка зарделся от похвалы, поклонился и ушёл за стойку.
Митяй сидел над чашкой, и ему жаль было нарушить красоту крошечной картинки, которая только что возникла прямо на глазах. Но чем дольше он всматривался в узор, тем яснее становилась мысль: он нашёл именно то, что искал. Митяй расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, нащупал Оберег и поднёс его к чашке. Загадочный знак с поверхности кофе лёгкой дымкой поднялся к Оберегу и лёг чётким сегментом в круг.
Получилось! Теперь у него есть пропуск в мир Бориса.
Митяй в три глотка выпил кофе и встал. Поймал взгляд официанта, махнул ему: «Спасибо!», и уверенно шагнул из кафе обратно — в заснеженный сумеречный парк Ковчайска. Он помнил из слов Маши, что нужно спешить. Значит, сегодня ночью…
Митяй понятия не имел, что взять с собой в чужой мир, и не стал морочить голову: предугадать всё равно невозможно. Единственная необходимая вещь — Оберег.
Он вышел в коридор и вдруг понял: ему страшно…
Захотелось немедленно вернуться в свою комнату, закрыться с головой одеялом и — будь что будет. В конце концов, он ничего не обещал! И не спросят с него, потому что — некому спрашивать.
До двери шкафа — всего семь шагов…
От него зависит судьба Бориса? Выдумки!
Да, Маша просила присмотреть за ним…
А если просто не пойти завтра в школу? И провести весь день с Борисом?
И близнецов к нему близко не подпускать? Или его кровать перетащить к себе?
И пусть сидит под ней целыми днями. В шапке…