Дневник, 1891 г.

Толстой Лев Николаевич

7) Приближаюсь к старости, к смерти — силы слабеют, меньше жизни. — Это хорошо. Приближение к старости и смерти, это — приближение из душного помещения к двери, ведущей в цветущий сад. Мы приближаемся толпою, и чем ближе к двери, к выходу, тем больше давка, тем меньше свободы движений. Близко уже к простору и свету.

8) Запутавшийся юноша жил у приятеля: денег нет, места нет, приятеля утруждать совестно. «Я несчастный!» Зачем жить. Продал пальто, пошел в баню, взял номер с ванной и отворил себе вены бритвой. Пришли, он без чувств. Перевязали раны, стали лечить. Остался жив, но слепой и без владения рук и ног. Теперь дрожит за свою жизнь, и все силы его посвящены на поддержание здоровья. Если бы человек убивал себя не сразу, а ступенями, ступенями десятью, и так, чтобы на каждой ступени, т. е. отбавив жизни на известную долю, он

мог бы спросить себя: продолжаешь ли хотеть умереть, то я думаю, чем больше бы отбавлял себе человек жизни, тем больше дорожил бы остатком и в каких-то огромных степенях, так что человек никогда бы не убил себя. (Это неясно.)

9) К художественному: Я не то что ем или пью, а я занимаюсь искусством, играю на фортепьяно, рисую, пишу, читаю, учусь, а тут приходят бедные, оборванные, погорелые, вдовы, сироты, и нельзя в их присутствии продолжать, — совестно. Что их нелегкая носит, держались бы своего места, — не мешали.

Такое явление среди еды, lown tennis и занятий искусством и наукой доказывает больше всяких рассуждений.

Забыл записать, что один из этих последних дней я писал Отца Сергия. Решил кончить всё начатое. Написал дурно, но пригодится. От Давыд[ова] получил очень хорошее дело для Кон[евского] рассказа. Теперь 11-й час, иду пить кофе.31

23 Мая. Я. П. 1891. Е. б. ж.

Нынче 27 Мая. Я. П. 1891. Ничего не писал. Холодно, расстройство желудка. Апатия. Дурно с[пал]. Противен сам себе. М[аша] уехала к Фил[ософовым]. Вчера уехали Л[ёва] и И[лья], к[оторый] приезжал два дня тому назад. Здесь Анненкова с учительницей. Получил 3-го дня письмо от Хохлова — хорошее. Надо отвечать, и вчера от Дудченки — пишет о гонениях; его развели с женою и хотят посылать ее этапом. Даже послали, кажется. Булыгин заявил, ч[то] он не признает себя военн[ым]. Вчера рассказывал Зинов[ьеву]. Вчера же от Ч[ерткова] получил письмо с выпиской из дневника H. Н. Муравьева о 6 солдатах, отказавшихся служить и сеченных за это кнутом и все-таки непокоряющихся. — Я не добр всё это время в душе, хотя внешне не грешу.

Да, от Поши хорошее письмо; и от англичанина из Египта. Книга о жиз[ни] помогла ему жить. — Еще приезжал из Технич[еского] училища из купцов — не глубокий.

Думал: 1) Молясь: только когда перестанешь жить для себя и людей, станешь жить для Бога.

2) Приезжал техник, говорит, что советоваться о том, как ему жить: на заводах, или при училище, т. е. быть полезным людям практич[еской] деятельностью или наукой. Какое заблуждение, во 1-х, в том, чтобы быть полезным людям, нам, к[оторые] так вредны людям. Прежде надо озаботиться о том, чтобы не быть вредным, а во 2-х: Почему ты хочешь быть полезным техником, учителем, доктором, земским начальником, помещиком? Во многих случаях тут противоречие: полезным земским — и помещиком — нельзя быть, а кроме того — главное — надо быть хорошим, т. е. не эгоистическим человеком. А то эгоистический техник, учитель, доктор хуже, чем ни то ни сё человек. А надо быть любящим чем придется, и тогда всё будет хорошо. Положение избирает за нас судьба; только деятельность в положении (если оно не злое) — наше дело.

3) Наследственность? Черты наследственности передаются по крайней мере 10-ю поколениями. В 10 поколениях 1000 предков (2 род[ителя], 4 деда, баб[ки], 8 прад[едов], праб[абок], и т. д., в 10 колене будет 1000), следовательно, свойство одного родителя дает только 1/1000 шанса Да и это неверно. Тут вычисление очень сложное. Если допустить влияние только до 10-го колена, то прадед 10-го колена назад нес в себе уж 1000 возможностей свойств, также и прадед и прабабка 9-го колена, и т[ак] до последнего. Кроме того, многие из проявившихся возможностей свойств уничтожились в умерших бездетных членах рода. И уничтожились, по Дарвину, самые невыгодные для жизни проявления свойств. Так что каждое свойство родителя, чтобы влиять на потомка, имеет только — и то едва ли — 1/1000 шанса. Следовательно, говорить о последствиях можно, но руководиться ими нельзя, как мы не руководимся в жизни соображениями о вероятностях, имеющих 1/1000 шанса. — Ложь теперешних модных толков о наследственности состоит именно в том, что они хотят возвести в закон, из к[оторого] можно вывести руководящее правило, самое пустое соображение — праздного любопытства, из к[оторого] ничего вывести нельзя. Они ведь говорят: ведите себя хорошо, а то, если не будете, передадите свои пороки детям. Это всё равно, что сказать человеку, к[оторый]

дерется с другим, ч[то] этого не надо делать, п[отому] ч[то] от этого запылится платье, т. е. для побуждения человека к воздержанию от известных поступков, причины для к[оторого] существуют огромные, придумывать побочное, пустейшее соображение.

4) Поша пишет превосходно, что нужна во всем мера — и в физической работе; а то физ[ическая] работа озверяет. Но зная, что она озверяет, он пишет, тем более мы не должны сваливать, ее на других. Как кратко и сильно.

5) Я стареюсь, слабею, болею, чувствую ослабление не только физических, но умственных сил. Как бы из моей формы жизни, из моего тела уходит вниз та сила, к[оторая] наполняла его — как бы тот дух, к[оторый] раздувал эту куклу. И я боюсь, и мне кажется, что уйдет, вот уйдет всё, и я останусь одна оболочка, одна шелуха, к[оторая] скорчится, сожмется, сопреет. И где же я? Но ведь тут ошибка в том, что я отожествил себя с этой оболочкой, а не с тем, что раздувало ее. Стоит отожествить себя с этим духом, с той силой жизни, к[оторая] двигала меня, с той силой, к[оторая] заставляла меня мечтать, любить, влюбляться, искать славы, и потом искать добра перед Богом, чтобы страх этот уничтожился. Дух жизни уходит из формы моего тела, и я ухожу с ним. С ним спускаюсь, умаляюсь, перехожу в бесформенность, но не отделяюсь от него, остаюсь с ним, не перестаю сознавать себя им. Нельзя духу жизни (к[оторым] был я) перейти в другую форму жизни иначе, как так, чтобы не перестать сознавать себя в этой форме. И он уходит, спускается, но я, сознание своего я, не разлучаясь, идет с ним. Я испытываю это, когда перестаю думать, желать, но сознаю себя в этом замирающем в этой форме духе. Один признак этого сознания есть мир, спокойствие. — С другой стороны то же самое: всё, что во мне, через меня, жило, это Бог (вечно разумное, любовное), начало жизни. Оно самое и есть я. Теперь это я изменяет свою форму, так что я доходит до не я, но оно есть, оно одно есть, было и будет.

Теперь 2-й час дня. Иду завтракать.

2 Июня. Я. П. 1891. Мало работал за это время; хотя подвинулся. Начинаю сомневаться в значении того, что пишу. Гостей было пропасть: Раевские, Фесенко, Анненкова, ее муж и Нелюбов, Самарин, Бестужев. За всё это время ничего не записано. Нынче утром что-то всплыло ясное и нужное — не к статье, но близкое, и забыл. Ходил в Тулу, был на бойне, но не видал убийства. В Туле же видел женщину; глаза близко и прямые брови, как будто готова плакать, но пухлая, миловидная, жалкая и возбуждающая чувственность. Такая должна быть купчиха, соблазнивш[ая] О[тца] С[ергия].

Нынче был немец от Левенфельда, очень тяжел. Нынче же приехали Маша и Лева. Обоим им очень рад. Лева хорошо рассказывал о братьях. Суд у него стал тверд.

32Очень тяжело мне от С[они]. Все эти заботы о деньгах, именьи и это полное непонимание. Сейчас разговор о том, может ли человек пожертвовать жизнью скорее, чем сделать поступок, не вредящий никому, но противный Богу. Она возража[ла], я ей нужное [?] — ругательства. У меня были скверные мысли уйти. Не надо. Надо терпеть. Молюсь и будет спокойствие, и терпеть.

Письма от Дудченко и Хохлова, к[оторым] отвечал. Господи, помоги мне. Прости и помилуй, настави и утверди, т. е. чувствую свои грехи, свою гадость, не стою добра, к[оторым] владею, хочу истины и терпения. Должно быть, последний раз пишу в этой тетради.

3 И. Я. П. 91. Е. б. ж.

6 И. Я. П. 91. Всё в очень дурном духе и мало писал. Почти ничего не делал — слабость. Завтра хочу идти в Тулу на бойню и к Симонсон в острог — получил о ней письмо от Дудченко. Было письмо от Поши хорошее. Отвечал длинное письмо Буткевичу о деньгах. Получил от Черткова и Джунк[овского] с ответом Хилкова, к[оторый] до сих пор не прочел. Очень неясно мне мое писание. — Думал:

1) Женщина не верит разуму, не понимает, что нужно отвергнуться себя, что в этом жизнь; но когда надо отвергнуться себя — броситься в воду за утопающим, сделает это скорее мужчины.

2) Я скучаю, огорчен тем, что не пишется, что не произвожу ничего. Новое подтверждение того, что всё, что огорчает, все, всё на пользу. Неспособность писать исправляет заблуждение, что жизнь есть писание. Жизнь есть служение Богу, исполнение Его воли, в тысячах дел, кроме писанья.

Забыл: был нем[ец] commis voyageur,33 не нужный. Лева мечтает о женитьбе и думает, что это нужно, ч[то] внешним образом — браком соблюдешь чистоту. Я говорю: отучишь драться тем, что руки свяжешь.