Дневник артиллерийского офицера
Шрифт:
Внизу, в расселине холма расположился КП третьего батальона. Спустился туда, посидел с офицерами, которые ещё раз рассказали о всех перепитиях боя. Пообщавшись с ними, нашёл полковника Борисенко, с которым уехал на новое место КП полка. Здесь уже находился мой салон и основная масса подразделений обеспечения. Поздно вечером получив доклад от командиров дивизионов о смене огневых позиций и о готовности к ведению огня, поставил задачи на ночь и лёг спать.
* * *
Сегодня должны были с командиром полка объезжать позиции батальонов, но Никитин ждал вертолёт с командующим, поэтому никуда не поехали. А после обеда, спросив разрешение у командира полка, взял своих разведчиков, майора Громова и поехал в первый батальон посмотреть на Горагорск. По пути заехали на позиции дивизионов, убедившись, что здесь всё нормально, всё идёт своим ходом и в вмешательстве начальника артиллерии нет необходимости. Начальники штабов, учтя прежние ошибки, отработали документы как положено. Проехали по полю от дивизионов около полутора километров и, круто вывернув влево,
Докладывал с таким видом, как будто делал мне большое одолжение. Накануне у меня с ним произошёл довольно серьёзный и трудный разговор. Сам по себе, как артиллерист, Семёнов был слабый. Очень гордился тем, что закончил академию и часто в разговорах со мной подчёркивал свысока этот факт, типа: я «академик» – А ты кто? Прапорщик, сдавший экзамены экстерном за училище. Но практика показывала, что я, даже не имея должного военного образования, в стрельбе понимал и умел гораздо больше чем он. Но как организатор каких-либо мероприятий и работ, был сильным, особенно что касалось достать что-нибудь или встретить как полагается начальство, от которого в данный момент что-то зависело. Ему бы быть заместителем по тылу части, но мог быстро и провороваться. Меня он не уважал, но воспринимал, как вынужденное препятствие и опасался. Он чувствовал, что если он схлестнётся со мной, то я его, как вышестоящий начальник, задавлю и не побоюсь «сожрать». Но преклонять так просто голову передо мной он тоже не собирался – выжидал, каких-то своих особых обстоятельств. Все знали заветную мечту Константин Ивановича – получить орден на войне. Но если я захочу или он испортит со мной отношения, то ордена ему не видать. Поэтому он был вынужден считаться со мной, но не упускал возможности и показать своё «надуманное превосходство». Вот и сейчас он изображал при встрече со мной бывалого фронтовика, который вынужден встречать штабное начальство – что было очень забавно наблюдать.
Но самые большие его недостатки, из-за чего он не пользовался у многих уважением, это были способность его предать любого, в любой момент когда ему это будет выгодно, и врал, врал глядя прямо в глаза начальства, врал даже по мелочи, лишь бы показать свою компетенцию в данном вопросе, или что он владеет данной информацией. Зачастую его враньё вводило и меня в заблуждение, что приводило к не совсем приятным последствиям. Не раз приходилось ему прямо в глаза говорить о недопустимости лжи, но Семёнов не мог остановиться и продолжал врать. Всё это было достаточно неприятно.
– Константин Иванович – говорил я ему накануне – От командира первого батальона поступают жалобы, что на ночь артиллеристы первого дивизиона уезжают на огневые позиции и на НП никого не остаётся. Ночью у Шпанагеля поддержки дивизиона нет и до сих пор первый дивизион не подал координат НП своих батарей и командира дивизиона. Что вы на это скажете?
Константин Иванович помолчал немного, а потом начал тихо менторским тоном говорить, но постепенно он всё возбуждался и перешёл почти на крик: – Товарищ подполковник! Хочу вам доложить, что самоходно-артиллерийский дивизион это сложная организационная структура и для того чтобы она нормально функционировала необходимо постоянное присутствие командиров батарей и моё – командира дивизиона. Необходимо постоянно решать ряд проблем от получения боеприпасов до помывки и кормёжки солдат и офицеров. Необходимо решать кучу задач, чтобы солдат был одет и воевал нормально. Вы там, в штабе витаете в «эйфориях», переставляете нас как пешек на шахматной доске, а мы тут «пашем» без просыпу. Я думаю не стоит даже и дальше вам растолковывать «всю кухню» работы командования дивизионом, так как вы ни дня не командовали развёрнутым дивизионом и не имеете даже малейшего представления, что такое полнокровный артиллерийский дивизион…., – Семёнов замолчал и посмотрел на меня с вызовом.
Тут уж завёлся и я: – Да, товарищ подполковник… Я ни дня не командовал развёрнутым дивизионом. Да…, И вы имеете полное право иметь своё личное мнение о моих, как вы тут выражаетесь «невысоких», командирских способностях. Даже обсуждать их с офицерами равными с вами должностями и воинскими званиями. Но начальником здесь я и именно я могу и имею право задавать вам вопросы. И как бы вам это было не неприятно – ставить их перед вами «ребром». Ну, а раз такой разговор пошёл, то хочу выразить своё безмерное удивление тем, что вы сами лично готовите пищу и кормите солдат, обуваете и производите помывку каждого солдата, да ещё получаете боеприпасы на дивизион. Раз у вас так поставлено в подразделении то Константин Иванович рапорт на стол и катитесь в Екатеринбург. Ваш начальник
Командир дивизиона даже рот открыл в удивлении, не ожидая от меня резкой отповеди. С самого начала мы видели друг в друге соперников и Семёнов не оставлял надежды на возвращения себя на должность начальника артиллерии. Ну, а я пока не чувствуя прочности своего положения тоже зря не дёргался, нарабатывая на новой должности и в новом полку авторитет в глазах офицерского состава и командования. И это была первая серьёзная стычка между нами, где Семёнов попробовал меня взять на «зубок» и несколько опустить меня. Ну, а мне нужно было его поставить на место.
– Семёнов! У тебя же замы должны работать, а ты воевать. Зам. по вооружению майор Леонтьев должен заниматься вопросами ремонта, эксплуатации техники и вооружения. А у тебя этим вопросом занимается старший прапорщик Павлов. Он хороший специалист, но он должен работать у себя в батарее, а дивизионом должен заниматься зампотех. Возложи параллельно на него снабжение боеприпасами и ГСМ – пусть работает майор, а он у тебя водку пьёт. Замполит, подполковник Старостенко толковый и добросовестный офицер – кинь его на решение бытовых вопросов: жильё солдат и офицеров, баня, контроль за питанием. У тебя фельдшер, Татьяна Ивановна, шустрейшая баба – поставь её на ПХД и она из прапорщика Оладышева, командира взвода обеспечения, верёвки будет вить, и с питанием всё наладит. Дальше продолжать? Нет? Тогда слушай мой приказ, товарищ подполковник – в первом батальоне должны развёрнуты 4 наблюдательных пункта: трёх батарей и твой – командира дивизион. Я повторяю – развёрнуты: со всеми элементами. Это приказ, не потому что Лёха Шпанагель сын генерала, а потому что он командир первого мотострелкового батальона, действия которого ты поддерживаешь. Я понимаю прекрасно, что командир батареи и командир дивизиона, должен как можно больше влиять на жизнь своих подразделений. Но хотя бы неделю эту они должны провести на НП, научить и организовать взвода управлений батарей и дивизиона вести разведку целей, наблюдение и вообще всю работу на НП как положено. А потом, когда это дело налажено, можно вплотную заняться и подразделениями. В период затишья можно только контролировать работу взводов управлений, а когда в бой идти – всё: командир дивизиона рядом с командиром батальона, командиры батарей рядом с командирами рот. Дальше. Устраивай очередь: если тебя нет рядом с командиром батальона, то рядом с ним, днём и ночью, бегает командир батареи, как собачка, как охранники капитана Шпанагеля. Ну, а если тебе не нравятся мои приказы или ты считаешь их безграмотными, то ты можешь это всегда оспорить у командира полка. Но я думаю, что ты не пойдёшь к командиру…., – всё это Семёнов выслушал с явным неудовольствием, болезненно морща лицо, но мой приказ выполнил точно.
И сейчас стоял передо мной с недовольной миной. Я отдал приказ своим разведчикам развернуть НП и приборы наблюдения, указав место развёртывания – на открытом месте, между окопами.
– Товарищ подполковник, хочу вас предупредить, здесь работают снайпера и советую вам переместится в окоп, откуда и вести разведку. – Семёнов всё это произнёс с таким видом – понаехали, мол, штабники… Мы тут воюем, а они развлекаться приехали – Нужно было немедленно поставить командира дивизиона на место.
– Хорошо, пошли, Константин Иванович, на твоё НП. Посмотрим, как ты организовал работу, может и переместимся туда. – Мы направились к просторному окопу наблюдательного пункта, вокруг которого было всё засрано и замусорено пустыми банками, мелким мусором и остатками пищи, с вьющимися над ними здоровенными, зелёными мухами. Спустились по ступенькам вниз. Из приборов была расставлена буссоль, а рядом с ней расстелена рабочая карта командира дивизиона. Тут же стояли котелки с засохшей кашей, вокруг которых также активно и жизнерадостно вились, спаривались всё те же огромные зелёные мухи. В окопе был тот же бардак, а по брустверу задумчиво гуляли куры и, шаркая ногами, выкидывали землю на карту и котелки с пищей. Я молча обернулся к Семёнову с немым вопросом.
– Мы тут птицеферму взяли, вот и подразжились немного трофеями….
– Не вы, Константин Иванович, ферму взяли, а первый батальон, – послышался весёлый голос капитана Шпанагель, а затем в окоп спустился сам командир первого батальона. – И нечего к этому примазываться.
Поздоровавшись с комбатом, я кивнул на комдива: – Ну что Алексей, какие-нибудь претензии есть к моим артиллеристам?
Командир батальона засмеялся и, хитро глянув на Семёнова, протянул: – Да, пока нет…
– Константин Иванович, я крайне удивлён этим бардаком и говном вокруг НП. – С показным изумлением и тихим ужасом я развёл руками и после секундной паузы, продолжил, – а теперь давай твои документы посмотрим. Покажите мне журнал разведки и обслуживания стрельбы, схему ориентиров и свою рабочую карту.