Дневник артиллерийского офицера
Шрифт:
Ночь прошла спокойно. На следующий день опять приехал на КНП полковник Никитин, но целый день простояли в бездействии. Подразделения третьего батальона продолжали окапываться и обживаться на новом месте. Личный состав 7ой роты, как только почувствовал, что командир батальона с командованием батальона переместился дальше, и стало меньше за ним контроля, сразу группами в несколько человек потянулся в Комарово на «мародёрку». Целый день майор Порпленко носился с КНП в Комарово и гонял бойцов, которые тащили из деревни продукты питания и вещи. Это очень злило всех присутствующих офицеров на КНП. Можно понять, когда всё это берётся из брошенного дома, но совершенно по-другому смотрится, когда всё это берётся или отбирается у населения,
На следующий день командир полка уехал в третий батальон, а на КНП остался заместитель командира полка подполковник Тимохин Владимир Васильевич. Вместе с командиром полка уехал на Орлиную и капитан Кравченко заменить Гутника. Так как я, да и все остальные уже поняли, что боевики влезают в радиосеть и слушают нас, то договорился с огневиками и со своими офицерами о секретном слове. В данном случае это название города Серов – родины Кравченко. Оно заменяет слово – Огонь!
Примерно в одиннадцать часов из Комарово с белым флагом показались двое мужчин и направились прямо к КНП. Подошли на сто пятьдесят метров и остановились, подполковник Тимохин, командир седьмой роты, я и несколько солдат для охраны спустились к двум пожилым мужчинам в шляпах и костюмах. Один из них, с усиками был старейшина Комарово, который и обратился к нам.
– Товарищи офицеры! Мы вынуждены обратится к вам за помощью. Как только ваши подразделения подошли к нашему посёлку, все жители, зная о возможных последствиях, перестали покидать посёлок. Конечно, мы заранее заготовили запасы, чтобы пережить это время, но сейчас у нас к концу подходят запасы питьевой воды. Раньше, ещё до первой войны вода поступала к нам из Горагорска. Вон, видите на холме две большие цистерны, вот оттуда и поступала вода, но ещё в первую войну эти цистерны были взорваны. В период между войнами никто водопровод не восстанавливал, поэтому мы доставляли воду централизовано на весь посёлок из скважины. У нас есть большая ёмкость, которую мы цепляем за трактор и раз в сутки завозили в посёлок. Скважина здесь недалеко в паре километров. Но мы боимся различных эксцессов, которые могут возникнуть при встрече с вашими солдатами и другими подразделениями. Вот мы и предлагаем доставить на скважину некоторое количество горючего, у нас там есть движок, который вырабатывает электричество и подаётся вода. А для сопровождения прицепа с водой нам нужна ваша охрана. Да и вы сами можете брать там воду. – Старейшина замолчал, вопросительно глядя на нас.
Это было заманчивое предложение, так как воду мы возили с территории Ингушетии, с нп. Новый Редант, а это далеко, да и был целый ряд своих негативных моментов. Так уже были случаи давления со стороны местного населения на наших военнослужащих с целью продажи ими боеприпасов, оружия, горючего и другого материально-технического имущества. Солдаты везут оттуда также и спиртные напитки.
Тимохин задумался на несколько секунд и пообещал обсудить сегодня с командиром полка этот вопрос. Завтра своё решение он доведёт до старейшины через командира роты.
– Как наши солдаты, не досаждают жителям? – Задал вопрос Тимохин старейшине и тот замялся, медля с ответом, но потом заговорил: – Конечно, мы рады помочь вашим военнослужащим. Понимаем в каких условиях они живут и питаются, и мы готовы помочь вашему командованию в этом вопросе, но хотелось бы чтобы вопросы посещения военнослужащими нашего посёлка, дабы избежать каких-либо инцидентов, урегулировали вы – командиры, – дипломатично ответил чеченец.
Тимохин оглянулся на командира седьмой роты старшего лейтенанта Соболь: – Значит решим так. Сейчас, около вашего посёлка некоторое время будет находится то подразделение, которое стоит вон там на холмах. Командир этого подразделения
Зам. командира полка стал обсуждать со вторым мужчиной практические вопросы. А я спросил старейшину, почему много скота гуляет без присмотра, так ведь много его может и пропасть. Вспомнилось одно из выражений во время первой чеченской войны – «Корова, отошедшая от дома на двадцать метров, считается диким животным». Старейшина заулыбался, поняв подоплёку вопроса.
– Этот вопрос решается просто. Вы не трогаете тот скот, который пасётся под присмотром наших пастухов. Весь остальной беспризорный скот, можете использовать для дополнительного питания. Наш скот пасётся около подстанции и вон там, – старейшина показал рукой на два достаточно больших стада.
– Но меня волнует больше другой вопрос, товарищ подполковник. Вы наверно занимаете достаточно большую должность в своей части, чтобы его можно было решить, а я бы за благодарностью не постоял. Видите ли, когда ваши танки вышли на высоты вокруг нашего посёлка и в пылу боя начали стрелять по посёлку, пока их не остановили, то первым же снарядом попали в мой дом. – Старейшина повернулся и рукой показал свой дом в центре, а я с интересом поглядел туда в бинокль. Действительно, половина дома была разрушена, и очень качественно. – Но дело не в моём доме. Вы наверно в ходе боёв за Горагорск хорошо представляете расположение южной части. – Я опять молча кивнул головой.
– Так вот, на выходе из Горагорска, где стоит МТС, в восьмидесяти метрах, в глубине частного сектора, на высоком фундаменте стоит большой дом. Его хорошо можно узнать по двум высоким дымовым трубам.
Ещё раз кивнул головой: – Да, знаю этот дом. А в чём дело?
Старейшина сокрушённо вздохнул: – Это дом моей сестры. Я сегодня ночью был там. Сестра плачет и рассказывает, что южный Горагорск постоянно обстреливают артиллерией и очень много домов уже повреждены и разрушены, но дом сестры ещё цел, хотя вокруг него уже разорвались несколько снарядов. Хотелось бы, чтобы вы распорядились туда не стрелять, – старейшина схватил меня за руку и поспешно зачастил, – дайте, товарищ подполковник, команду чтобы туда не стреляли, дайте, а я за ценой не постою. Там ведь семья моей сестры, племянники – жалко их.
– Есть боевики в южном Горагорске? – Спросил прямо и без экивоков и старейшина замялся: – Я сам никого из них не видел, но люди говорят, что они есть и их не так уж много.
– Ну, сколько – немного? Несут ли они потери от нашего огня? Что говорят люди? – Продолжал давить на него. Видно, что старейшине не нравится такой поворот разговора и его можно было понять: ведь он находится между двух огней. Между нами и боевиками, и ни с кем не хочется портить отношение, но говорить ведь что-то надо.
– Ну…, я не знаю…, но люди говорят, что немного. Да потери несут и каждый день. Раненых отвозят на лечение в Грозный. Больше ничего не знаю.
В принципе на этом переговоры и закончились. Мы вернулись к себе на КНП. Я сразу же расстелил карту, нашёл место, где стоял дом сестры старейшины, потянул к себе радиостанцию.
– «Полтава! Самара! Я Лесник 53! Цель 177. 150 на 150», – дальше продиктовал координаты дома, – «Огневой налёт. Расход 48 снарядов. Огонь!» – За всё надо в жизни платить. И ты старейшина косвенно виноват, что своей пассивной позицией, вместе со своими односельчанами и своим чеченским народом, своим молчанием способствовал тому, что две войны прокатилось по вашей земле. За всё надо платить – товарищ старейшина. Загрохотали вдали два моих дивизиона. В районе Южного Горагорска поднялись клубы пыли и дыма. Пусть теория относительности и твой Аллах отведут мои снаряды от дома твоей сестры.