Дневник бессмертного
Шрифт:
Бабушка отключилась. Я несколько мгновений смотрела на красный значок рядом с ее «ником», а затем открыла переданные ею файлы.
«Я смотрел в плачущее осенним дождем окно. Уже три месяца прошло, как я приехал в столицу, но моя тревога и боль не стали меньше.
Катарина не отвечает на письма. Словно ее нет и никогда не было.
В чем дело? Почему? Почему???
Только учеба не дает сойти с ума и, бросив все, вернуться домой. Я должен стать тем, кого станет уважать мати.
После возвращения из поместья Мареш я увидел мать лишь на следующее утро, перед отъездом в столицу. К моему удивлению, она вышла меня провожать и довольно приветливо заговорила:
– Влахо, ты, верно, думаешь, что поступаешь правильно, но уверяю, очень скоро ты поймешь, как ошибался. Ты рожден для великой цели. Ты рожден, чтобы стать воином. Твое чувство к девчонке скоро пройдет. Любовь – для смертных. Бессмертные – выбирают силу и власть. Прошу, сын, если не хочешь ее погибели, лучше не ищи с ней встреч.
Я хотел ей ответить. Так, чтобы более она никогда не сомневалась в принятом мною решении, в моем выборе, но словно онемел и так и не произнес ни звука, пока она не ушла. И вот уже три месяца я придумываю ответ, который произнесу, как только ее увижу. Катарина – моя! Так было и так будет!
В дверь постучали, возвращая меня в реальность.
Еще пару мгновений я смотрел на капли дождя, стекающие по стеклу, поднялся с узкой лежанки и пошел открывать. Кого там еще принесло?
На пороге стоял Дорел. Когда-то мы с ним были друзьями, вместе росли и делили пополам все радости и невзгоды. Я видел, что ему тоже нравится беззаботность и веселый нрав Катарины, но когда она негласно выбрала меня, наша дружба прервалась. Сейчас мы были лишь сокурсниками. Он тоже готовился принять на себя управление отцовским имением, что находилось на несколько миль дальше от имения Мареш.
– Зачем пришел? – Я выжидающе посмотрел на него. У меня не было ни малейшего желания сегодня с кем-то общаться, но сердце трепыхнулось, поселяя во мне надежду: он совсем недавно вернулся из дома. Вдруг он что-то знает о Катарине?
– Хотел позвать тебя в трактир. Тут рядом. Есть кое-какой разговор. К тому же там подают неплохое вино. Я угощаю. – Дорел как-то неуверенно все это пробормотал, словно ожидал, что я откажусь.
А почему бы и нет? Три месяца я соблюдал строгий маршрут – учеба и этот дом, двухэтажный каменный особняк, где по милости мати я прожил долгих четыре года.
– Хорошо. Пойдем. – Я накинул на плечи плащ с меховым подбоем и вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.
Погода испортилась окончательно. Она словно вторила моим мыслям и чувствам, не покидавшим меня с момента приезда в город. Едва мы вышли, нас принялся стегать промозглый ветер, будто желая загнать обратно, под защиту каменных стен.
Свернув в узкий переулок, мы миновали несколько домов и, наконец, остановились у последнего. Двухэтажный деревянный потемневший от времени особняк, в котором располагался трактир, пользовался не очень хорошей славой, но это не мешало ему быть самым популярным местом
Поднявшись на высокое крыльцо, Дорел открыл тяжелую дверь, и мы шагнули внутрь. В нос ударил запах жареного мяса и застарелой браги. Дубовые столы ломились от закусок, кружек с пенистым пивом и кувшинов пряного вина, а на скамьях, окружавших столы, сидели счастливые завсегдатаи, и их разговоры смолкали только тогда, когда в пересохшие глотки вливались живительные напитки. Дымный полумрак разбавлялся светом коптивших светильников и огня, жарко полыхающего в камине.
Отвечая на редкие приветствия знакомых, мы с Дорелом прошли в конец зала, где пустовали несколько столов. Едва мы уселись, как к нам подскочила пухленькая девушка с подносом и, выставляя напоказ безупречную грудь, едва прикрытую кружевным лифом, стала уставлять стол снедью и выпивкой. Взглянув на кувшин вина и тарелки с мясом, еще дымящимся, нарезанным крупными ломтями и посыпанным кольцами лука, я сглотнул слюну и потянулся за кошельком.
– Садись. Все заказано заранее и оплачено мной. – Дорел хозяйским жестом указал на яства, улыбнулся подмигнувшей ему девчонке и тяжело опустился на табурет.
Я последовал его примеру. Доверху наполнил вином стакан, сделал пару глотков и выжидающе взглянул на Дорела, а тот, не замечая ничего вокруг, уже старательно перемалывал челюстями мясо. Наконец он утолил голод, выпил вина и, как ни в чем не бывало, начал:
– Ты же знаешь, что я недавно вернулся из дома? Отец болен, скорее всего, придется бросить учебу. Неурожай нынче. Да еще эта напасть в лесах. – Он побуравил меня взглядом и вдруг спросил: – Ты что-нибудь слышал о стае белых лис?
Стараясь не показать удивления, я сделал вид, что задумался. О белых лисах было много преданий и легенд, но встречались они в наших лесах не часто. Более того, белую лису лично я видел в жизни лишь однажды: ту, что бросилась на Катарину…
– А что именно я должен был слышать?
– В лесах у поместья Мареш их развелось очень много, но больше всего их встречается у сожженного имения покойного отца Катарины. Как будто у них там логово! Поговаривают даже, что именно эти твари вырезали всю его семью. И я не удивлюсь: все звери как на подбор – рослые, что волки. С умными человеческими глазами. Ах да, забыл сказать – их видят только в неделю полнолуния. Местные даже прозвали их белыми дьяволами или белыми оборотнями!
Дорел замолчал, наливая себе еще вина.
– Это все, ради чего ты меня сюда позвал? – Я в два глотка осушил терпкое питье и поднялся.
– Сядь! – Он тоскливо взглянул на меня и сам наполнил доверху мой стакан. – Когда-то я ненавидел тебя, Владислав. За то, что ты богаче меня, выше меня, красивее. За то, что твой род – древнее, и сам ты удачливее меня потому, что именно тебя выбрала крошка Кэти, но… Сегодня я позвал тебя сюда, чтобы предложить вновь стать друзьями, ведь теперь мы с тобой равны.