Дневник Бриджит Джонс
Шрифт:
– Не расстраивайся. Смотри, зато это тебе, – ободрила меня Ванесса.
Это была выписка со счета в банке.
Чтобы поднять настроение, решила по дороге на работу выпить капуччино и съесть шоколадный круассан. Шут с ней, с фигурой. Никакого смысла, все равно меня никто не любит и никому я не нужна.
Уже на входе в метро можно было легко определить, кто получил открытку, а кто нет. Все вертели головами, стараясь заглянуть друг другу в глаза, и либо ухмылялись, либо отворачивались с независимым
Добралась до офиса и обнаружила, что Перпетуя получила букет цветов размером с овцу, и он стоит у неё на столе.
– Ну, Бриджит! – рявкнула она так, чтобы всем было слышно. – Сколько ты получила «валентинок»?
– За-ткнис-с-с-с-сь.
– Да ладно! Сколько?
Мне показалось, что сейчас она схватит меня за ухо и начнет его выкручивать или проделает ещё что-нибудь в этом роде.
– Все это нелепо и бессмысленно. Чисто коммерческое предприятие.
– Я знала, что ты ничего не получишь, – заявила Перпетуя.
И тут только я заметила, что Даниел слушает нас с другого конца комнаты и смеется.
15 февраля, среда
Неожиданный сюрприз. Уже выходила из квартиры на работу, когда заметила на столе розовый конверт – очевидно, запоздавшая «валентинка», – на котором значилось: «Сумрачной прелестнице». На секунду я разволновалась, вообразив, что это для меня, и неожиданно представив себя темным и загадочным объектом желания всех мужчин на улице. Но потом я вспомнила проклятую Ванессу, её темные волосы и изящную короткую стрижку.
21:00. Только что вернулась, и открытка ещё лежит. 22:00. Все ещё лежит.
23:00. Невероятно. Открытка до сих пор там. Может, Ванесса ещё не пришла?
16 февраля, четверг
124 фунта (потеря веса благодаря беготне по лестнице), порций алкоголя – 0 (отлично), сигарет – 5 (отлично), калорий – 2452 (не оч. хор.), походов вниз с целью проверить наличие розового конверта – 18 (плохо с психологической точки зрения, но оч. хор. физкультурное упражнение).
Открытка все ещё там! Ясно – это все равно что взять последнюю конфету из коробки или съесть последний кусок торта. Мы обе слишком хорошо воспитаны, чтобы вскрыть конверт.
17 февраля, пятница
124 фунта, порций алкоголя – 1 (оч. хор.), сигарет – 2 (оч. хор.), калорий – 3241 (плохо, но они сгорели, пока я носилась вверх-вниз по лестнице), проверок наличия открытки – 12 (одержимость).
9:00. Открытка до сих пор на столе. 21:00. Все ещё лежит.
21:30. Так и лежит. Терпеть дальше я уже не могла. По аппетитным запахам, исходящим из квартиры Ванессы, я догадалась, что она дома, и постучала.
– Это, должно быть, тебе, – я протянула ей конверт, как только она открыла дверь.
– Ой, а я думала, что
– Так давай откроем? – предложила я.
– О'кэй.
Я отдала ей конверт, она с хихиканьем вернула его мне. Я снова протянула его ей. Обожаю женщин!
– Давай, – подбодрила я Ванессу, и она вскрыла конверт кухонным ножом, который держала в руках. Там обнаружилась довольно красивая открытка – как будто её покупали в художественной галерее.
У Ванессы вытянулось лицо.
– Мне это ни о чем не говорит, – сообщила она, возвращая мне открытку.
Надпись гласила: «Продукт нелепого и бессмысленного коммерческого предприятия – для моей дорогой фригидной коровы».
От неожиданности я взвизгнула.
22:00. Только что позвонила Шерон и изложила ей все. Она сказала, что я не должна терять голову из-за дешевой открытки, а должна дать отставку Даниелу, потому что он не очень положительный человек и ничего хорошего из этого не выйдет.
Позвонила Тому, чтобы узнать его мнение, в особенности по поводу того, стоит ли мне позвонить Даниелу на выходных.
– Не-е-е-е-ет! – завопил Том.
Он задал мне кучу вопросов-тестов – например, как Даниел вел себя последние несколько дней, когда, послав открытку, не получил от меня никакого ответа. Я сообщила, что мне показалось, будто он держался кокетливее, чем обычно. Директива Тома: подождать до следующей недели и оставаться в стороне.
18 февраля, суббота
126 фунтов, порций алкоголя – 6, сигарет – 6, калорий 2746, угаданных чисел в лотерейном билете – 2 (оч. хор.).
Наконец я поняла суть маминой и папиной проблемы. Я уже начала подозревать, что события развиваются по сценарию, основанному на постпортугальских настроениях и сильно осложненному Днем святого Валентина. Я всерьез опасалась, что открою «Санди пипл» и обнаружу там фотографию, на которой мама, щеголяя высветленными локонами и обтягивающей кофтой леопардовой расцветки, сидит на диване с неким парнем в застиранных джинсах по имени Гонсалес и объясняет, что, если ты действительно любишь человека, сорокашестилетняя разница в возрасте не имеет значения.
Сегодня она попросила меня пообедать с ней в кафетерии универмага «Дикенс и Джонс», и я спросила прямо в лоб, есть ли у неё кто-то.
– Нет. Никого у меня нет, – ответила она, уставившись вдаль смелым и меланхоличным взглядом, который, я могу поклясться, она слизала у принцессы Дианы.
– Ну и почему же тогда ты так жестоко поступаешь с папой? – поинтересовалась я.
– Дорогая, все дело лишь в том, что, когда твой отец ушел на пенсию, я осознала, что потратила тридцать пять лет без отдыха на то, чтобы содержать в порядке его дом, растить его детей…