Дневник дрянной девчонки
Шрифт:
24.10.2000
22:00
Как все вдруг в одну минуту для меня изменилось. Мой папа в этом году часто болел, а в последние недели — особенно. Он постоянно задыхается, ему сложно передвигаться по квартире, нервы оголены и разозлить или расстроить его может любая мелочь. А сегодня у него был врач и сказал, что положение серьезнее, чем мы думали, что папа уже не поправиться. Все усилия нужно направлять на то, чтобы положение не ухудшилось, а лучше уже не будет. Ты представить себе не можешь, как это страшно. Естественно, папа выходит на пенсию и с этих пор будет все время дома. Ему сейчас тяжело, он чувствует себя беспомощным и несчастным. Как я люблю своих родителей! Мне представить страшно, что с ними может что-то случиться! Каким бредом мне кажется теперь твое содержание! Все события, раньше кажущиеся важными, глупые мысли, недостойные желания, все меркнет перед единственно истинным — любовью к родителям и страхом потерять их.
03.12.2000
16:10
"Между капризом
Я не хотела общаться с тобой весь прошлый месяц. У меня не было сил и желания описывать эти качели наших с Димой отношений: вверх-вниз-вверх-вниз. Счастливые дни горчили памятью о прошлых обидах и ожиданием новых, а в периоды размолвок я чувствовала лишь усталость от боли. Я не способна была больше плакать и убиваться из-за Диминых поступков, описывать их тебе, а потом делать записи-гимны своему малодушию, потому что "мое Солнце позвонил, мы поговорили, все выяснили и я ему простила. Оказывается, это я была во всем виновата". Папина болезнь и разочарование в Диминой любви — два несчастья, постоянно сменяющее друг друга в этот период. Страдание из-за одного притупляло страдание по другому. Зато сейчас мы подошли к логическому завершению — папе стало лучше, а Дима меня бросил. Хотя, не совсем это верное слово. Сейчас сама все поймешь.
В последнее время наши отношения сводились в основном только к сексу. Может, так было и раньше, но глаза у меня открылись лишь недавно. Дима находил возможность увидеться только тогда, когда дома у меня не было родителей и можно было беспрепятственно трахать меня. В другие дни и выходные он прикрывался мнимой занятостью. Мы делали это по многу раз в каждом более-менее удобном месте моей квартиры и по-настоящему близки были, пожалуй, только во время этих совокуплений. Я любила его, и обожала его тело, мне нравилось доставлять ему удовольствие, я чувствовала себя счастливой, когда Дима входил в меня, двигался внутри, кончал, кончал, кончал, кончал, кончал, кончал, кончал, кончал, кончал, постанывая, сжимая губы и зажмуривая глаза. Я всегда надеялась на большее, потому что сексуальным интересом мое отношение к нему не ограничивалось. А он, кроме громких фраз и пустых обещаний, ничего мне уже не давал. И, когда в очередной раз, он притягивал меня к себе, я не хотела больше секса, но Диму это не останавливало. Он трахал меня даже тогда, когда я не выражала согласия. Однажды это случилось прямо в подъезде, возле входной двери в мою квартиру. Впоследствии, он извинялся, говорил, это потому, что я очень сильно его возбуждаю: "У тебя такое заводящее, по-детски невинное тело, твоя попка и ножки сводят меня с ума. Мне было легче переносить различные испытания в армии, чем контролировать свое желание, когда ты рядом". Подобное стало нормой, даже внутренне я относилась к этому, как к должному, потому что все еще, не смотря ни на что, сожалея об этом и страдая, я продолжала любить Диму и нуждаться в нем. Я любила, уже не питая никаких иллюзий, не строя планов на будущее, не осмысливая прошлое, жила, текущим моментом, втянув голову в плечи. Возможно, поэтому, я не вела Дневник — мне было стыдно, не хотелось формулировать происходящее словами, смотреть на него со стороны. Было мерзко от самой себя, от своей слабости и беспомощности. У меня хватало силы воли на то, чтобы не звонить ему, но недоставало, чтобы не отвечать на его звонки, более того, я продолжала ждать их и радоваться, услышав родной голос. Конечно же, я не смогла бы инициировать расторжение наших отношений и поэтому сегодня, когда это сделал он, я почувствовала облегчение. Дима не бросил меня в прямом смысле этого слова, он не взял на себя такую ответственность. Он сказал только, что "не хочет больше делать мне больно", и мне стали понятны его намеренья. Я переживу. Хоть сердце сейчас обжигает пустота, нет мечты, привычного смысла, в голове больше вопросов, чем ответов, но, если Дима исчезнет и никогда больше не даст о себе знать, я выживу.
Сложно, не привыкнуть к мысли, что никакой любви и гармонии больше не будет, сложнее понимать, что их никогда не было.
23:45
Как зыбко все в этом мире: любовь переходит в ненависть, радость в разочарование, цветущая поляна может в миг омертветь и, превратившись в сухую пустыню, понять, что так легче.
Как тяжело держать ручку. Зачем? Зачем было так обманывать, можно было просто трахаться, ничего не обещая! Зачем сжигать все после себя?
Я чувствую себя Сибиллой Вэйн из "Портрета Дориана Грэя". Легко строить теории любви, ничего не чувствуя, легко быть интересной парням, которые тебе безразличны. Не мучатся в ожидании звонка, не чувствовать потребности в общении, в ежеминутной близости, не испытывать горькой обиды, не высказывать претензий, не быть ранимой, не просить как милостыню о встрече. С той, которая не любит, очень легко, но она изменчива и непостоянна в своих симпатиях. Дима же хотел, чтобы я принадлежала только ему одному и добился своего — я полюбила. Но любовь изменила меня, и та, какой я стала, перестала
04.12.2000
19:30
Как здорово, что у меня есть Колчанов, он замечательный друг. Сегодня в университете я все ему рассказала, и нашла в нем поддержку и утешение. Фактически, он единственный, к кому мне хотелось обратиться. Колчанов придумал гениальный план: чтобы я на выходных дома не умерла от тоски, необходимо совершить увеселительную поездку во Львов. Мы предложили эту идею другим одногрупникам и собрали компанию из семи человек.
Одна только мысль о том, что мне не придется быть наедине с собой на этих выходных, дарит радость и оптимистичный настрой. Так здорово будет сменить обстановку, почувствовать, что жизнь продолжается и она прекрасна. К тому же, у нас с Колчановым будет много времени для душевных бесед. Я надеюсь, что вернусь из поездки сильной и уверенной в себе и своем будущем личностью.
09.12.2000
22:10
Я уже вернулась со Львова, поездка была веселой и интересной, как раз то, что нужно. Мы гуляли по улицам старого города, ходили по музеям и "кав" ярням", изучали другую жизнь. В гостинице, в которой мы остановились, были только двухместные номера, и мы с Колчановым поселились вместе. Все было очень пристойно, нас с ним связывает нежнейшая дружба, рожденная с давней симпатии. Он помогал мне вылечить душу, но не ощущениями, а разговорами и своим участием. Колчанов как будто взял часть моей грусти на себя. Благодаря ему, я не только вела себя весело и свободно, как раньше, я действительно так себя чувствовала.
Как я только могла думать, что не существую без Димы? Ведь я — это целый мир! Сколько всего хорошего со мной происходило в жизни до этой подлой псевдо любви, скольких интересных людей я знала и еще узнаю. Насколько многого я смогу достичь. Скоро я получу права, а через несколько лет — диплом о высшем образовании. Впереди мне предстоят испытания, которые я пройду достойно, сложные ситуации, из которых я выйду победительницей. В моей жизни есть и смысл и цель, я обязательно стану счастливой.
Завтра пойду проявлять львовские фотографии, должны получиться замечательными.
11.12.2000
21:40
Ты даже представить себе не можешь, как мне одиноко. Раньше у меня было чувство, что у меня есть близкий человек, только мой, что мы заполнили душевную пустоту друг друга и вместе открыли для себя мир, который можно познавать вместе. Пусть, впоследствии, чувство оказалось обманом, но несколько месяцев я была им согрета. Я была счастлива от того, что кому-то нужна. А сейчас сижу одна в своей комнате и не нахожу выхода своей нежности и позитивным порывам.
Родители у себя и полностью забыли о моем существовании. Я ведь не эгоистичный ребенок, требующий повышенного внимания к себе. С меня хватило бы ощущения, что у меня есть семья, любящая и готовая поддержать. А мои родители наоборот, придираются ко мне из-за мелочей, видят во мне врага, которого при каждом удобном случае нужно унизить, задеть самооценку. Они никогда не сказали бы чужому человеку того, что привыкли говорить мне. С посторонними нужно быть деликатными, внимательными, проявлять заботу, а с собственным ребенком это не обязательно, ему необходимо показывать, что он не оправдывает надежд, разочаровывает, и вообще, существует, чтобы срывать на нем злость. При этом, в семейных отношениях действует "презумпция любви" которую, при необходимости, выковыривают у чада из горла, чтобы потешиться. Я должна быть хорошей дочерью и не имею права ждать от них быть хорошими родителями. Они любят унижать меня абсолютно беспочвенными подозрениями, типа: "Что-то ты перестала носить сережки, небось, за укол продала" и это вполне серьезно, а я, предположительно, должна оправдываться. Или, еще пример. Недавно, преодолев внутреннее сопротивление, перемешанное с отвращением, я в общих чертах рассказала маме, как произошел наш с Димой разрыв, на что она заявила мне: "Это ты во всем виновата. Ты отдалась ему, и он, потеряв уважение к тебе, бросил".
Сейчас они там вдвоем, а я здесь одна, пишу. Помоги мне. Что случилось с моей жизнью?
12.12.2000
23:40
Мне очень хотелось поговорить с Димой, и я позвонила ему.
Любовь к нему, как ящерица, пробралась в мое сердце и затаилась. Я пытаюсь вырвать ее оттуда, а отрываю только хвост, который все равно скоро отрастет. Покончить с ней мне мог помочь только Дима, но он оказался слишком малодушен для этого и не взял на себя ответственность, хотя все прекрасно понимал.
Как-то непонятно закончились наши отношения, без объяснений, без однозначных фраз, раскрывающих намеренья, без последней точки. Я хотела этим звонком что-то для себя выяснить, да и просто поговорить, услышать его голос. И очень пожалела о своем поступке. Оказалось, что во мне живут еще сильные чувства к Диме, которые он легко ранил своим безразличием. Как можно было так быстро перемениться? Как будто между нами никогда ничего не было. Даже я, сдерживаемая гордостью, выказывала какие-то эмоции. Он же был идеально холодным и сдержанным. Я не нужна ему, он забыл наши отношения и не нуждается в них. Как глупо я себя теперь чувствую. Будто мне было мало тоски, грусти и одиночества, нужно было позвонить и усугубить свои переживания в десятки раз.