Дневник Глеба Ухова, или Как не сойти с ума
Шрифт:
За окном замелькали дорожные указатели, закусочные. А уже через пару километров наш глаз отдыхал на бескрайних полях кукурузы и подсолнечника. Просторы! Лепота! При въезде на Кубань путников приветствовала дорожная надпись: «Если есть на свете рай – это Краснодарский край». Я подумал: «Вот везёт же людям! Интересно, какая она, жизнь в раю?»
Не успели мы проехать и 10 км, как нас тормознула дорожно-патрульная служба (или как принято у нас говорить – гайцы).
– Нарушаем, нарушаем, – едва скрывая удовольствие, проговорил
Оказывается, мы превысили скорость и вместо положенных 60км/ч гнали под 120. Серьёзно? Я не поверил своим ушам. Кто бы мог подумать, что наша девятка 89 года выпуска, между прочим, способна разогнаться до таких скоростей? А вот, получается, может. Папа вылез из машины и, отойдя в сторону, переговорил с инспектором.
– Всё хорошо, – сказал он, вновь садясь в машину. – Вопрос улажен.
Мама понимающе кивнула. Мы поехали дальше. Не быстро. Осмотрительно.
Удивительные названия поселений у нас в стране, скажу я вам. Читаешь – диву даешься. Вот, к примеру, хутор «Весёлая Жизнь». Поворачиваешь голову направо, куда показывает стрелка указателя – видишь кладбище. Не так я себе представлял весёлую жизнь… Не так…
Вырулили в станицу –овскую. Решили сделать остановку. Так сказать, самим отдохнуть и машине дать передышку. Папа притормозил у квасной бочки и купил у сдобной казачки три стакана квасу. Холодный ядреный квас в такое пекло самое то! Мне этот шипучий бочковой квас показался даже вкуснее, чем тот кислый хлебный, который делала наша мама. Конечно, я об этом промолчал. Может папа подумал так же, не знаю.
Только отхлебнув квасу, он улыбнулся маме:
– Хорош квас! Но до твоего ему далеко.
Другого ответа стоило ли ожидать? Женатый человек, что вы хотите.
Спустя полчаса, когда у нас скрутило животы, и мы вынуждены были останавливаться через каждые пару километров – и так до самого Ейска – я не единожды вспомнил казачку незлым тихим словом и уже пожалел, что с таким удовольствием потягивал этот ейный квас.
Ближе к вечеру мы наконец-то добрались до дяди Славы и тёти Гали. Дядя Слава с момента женитьбы изменился, стал как холёный упитанный кот. Ни за что не узнал бы его, повстречай на улице. По всему видно, женился человек удачно. Но это и понятно: тётя Галя не признавала никаких постных кушаний. Если жарила картошку, то обязательно на шкварках. К борщу помимо пампушек с чесноком подавался хороший шмат сала, а галушки варились в таком крутом бульоне, что его хоть смело разбавляй бидоном кипятка – всё равно выйдет отличный навар. Сказал бы кто тёте Гале, что ужинать можно листьями салата с льняными семечками и томатными хлебцами, как бывало делали мы с папой, в пору когда мама уверовала в ЗОЖ и изо всех сил старалась приобщить нас к правильному питанию – её бы хватил кондратий.
К нашему приезду родственники расстарались на славу! На столе сложно было найти пустое место. Одних пельменей Тётя
– За встречу! – торжественно произнёс дядя Слава.
Выпили. Я морс, все остальные дядино Славино пойло. Даже мама. Хотя от человека, еще совсем недавно проповедующего ЗОЖ, я такого не ожидал. Ну да ладно. Тоже ведь человек.
А дальше всё пошло поехало. Громче смех, краснее лица, всё тупее и тупее шутки. Я молча жевал десятый по счету пельмень и все еще надеялся увидеть море в закатных лучах солнца. Надежды рухнули разом, когда дядя Слава затянул: «Чёрный вооорон, чёрный воооорон…»
Папа стройно – не зря когда-то пел в школьном хоре – подхватил: «Да что ж ты вьёёёёшься надо мноооой…»
Тут к ним присоединись два женских голоса: «Ты добыыычи не дождёёёшься, чёрный ворон я не твооой».
Я понял одно: на море мы сегодня не дойдём. А быть едой для комаров мне надоело. Дожевал десятый пельмень, пошёл в дом. За окном долго лились задушевные напевы, тоскливо подвывали соседские собаки. Мне тоже стало грустно. И я уснул.
На следующий день, я, памятуя, что утренние солнечные ванны, так же как и вечерние самые полезные проснулся пораньше. Первое, что услышал – храп, раскатистый дружный храп.
«Ну, всё понятно», – вздохнул я и перевернулся на другой бок. Вздремнул часок-другой. Когда встал, то все родственники сидели там же, где вчера я их оставил: за столом под навесом.
– Глеб, – улыбнулся папа, – сколько можно дрыхнуть?
Мне захотелось ему нагрубить, что в моём подростковом возрасте вполне объяснимо. Но я сдержался. Необъяснимо.
– Отстань, от парня, – вступился дядя Слава. Он же на отдыхе, пусть делает, что хочет.
Я подсел к ним, и мама положила на тарелку мне оладушек. А тётя Галя щедро вымазала их сметаной.
Дядя Слава рассказывал, каким хозяйством они успели обзавестись, хвалился усадьбой. Я слушал вполуха. Истории о садоводстве и птицеферме меня мало интересовали. В мыслях я был на море. По скучающему виду мамы, я понял, что ни один такой. Зато глаза папы горели как бенгальские огни. Он давно мечтал променять квартиру на небольшой домик с огородным участком, завести кур, коз, заняться пчеловодством.
– Вот она жизнь! – воскликнул он, когда дядя Слава сказал, что на следующий год собирается строить за домом загон для овец.
– Да, брат! Это тебе не скворечник, – он рассмеялся. – Здесь есть, где развернуться. Кстати, родственники, кто поможет оборвать вишню на варенье?
– Сейчас? – выпрямилась мама. В прозрачном парео поверх купальника и соломенной шляпке выглядела она превосходно.
– Конечно! – откликнулся дядя Слава. – Там-то и работы для большой компании всего ничего.
Конец ознакомительного фрагмента.