Дневник из преисподней

Гордеева Ирина Евгеньевна

Мастер встал со скамейки и вышел из беседки, а я последовала за ним. Он тронул рукой цветы, оплетавшие деревянные стены, и вдруг снова заговорил, хотя я полагала беседу оконченной:

– Придет осень, и цветы завянут, потому что они слишком

нежные, чтобы уберечься от холода. Вместо них поднимутся лианы, более устойчивые к дождям, и они тоже зацветут, но не так пышно и будут пахнуть чуть нежнее и слаще. Мне хочется, чтобы ты и Дэниэль обладали бы этой способностью возрождаться каждый раз, снова и снова цвести и никогда не умирать, лишь время от времени менять свою форму, приспосабливаясь к жизни и обстоятельствам. Тебе не хватает этого, Лиина, и ты не можешь измениться, а это так необходимо сейчас!

После этих слов Мастер покинул меня, а я не решилась идти за ним. Мне стало холодно, словно осень уже заглянула в беседку в этот теплый летний день, а цветы осыпались белым снегом своих лепестков и не успевших раскрыться бутонов. И даже сейчас мне не хотелось вспоминать этот разговор, ибо он стал прелюдией к тем неприятностям, которые обрушились на мою голову после него.

Но в тот день Дэниэль снова напомнил мне, что я не просто его гость, а принцесса, чей народ должен принести клятву верности, вверяя свои жизни и души именно мне. Каждый человек в этот день, обратив свои взоры к солнцу, произнесет одно только слово: «Клянусь!», и солнце опалит

их глаза светом, почти невыносимым, но способным ослепить за нарушение клятвы. Я бы сказала, что это романтично, если бы не одно «но». К клятве здесь относились серьезно и давали ее не потому, что так нужно, а действительно вверяли своему правителю свои жизни и души.

В любой момент принц Дэниэль мог забрать дыхание их жизни одним лишь своим словом, и человек послушно исполнял его волю, не сомневаясь ни в чем и никогда. Нарушение клятвы считалось не просто бесчестьем, а чем-то невозможным в силу самой человеческой природы. Вот почему принц сказал мне однажды, что во время войны практически не было пленных, ибо воины боролись либо до самого конца, либо пленных отпускали, поскольку никто и никогда не требовал от них отречения. В верности клялись правителям и только смерть правителя освобождала от клятвы.

Меня ждала церемония во дворце, где подобную клятву должен был принести весь Совет и военачальники принца. Сын правителя Западных Ночных земель, властелин Эльдарии принц Сэн Лариэн Дэниэль смотрел на меня, и я физически ощущала ауру силы и власти, окружающую его. Именно в тот момент я окончательно осознала, что он рожден повелевать своим народом, а я всего лишь человек, занесенный чьей-то волей в чужой мир и уже не властный ни над собой, ни над своей судьбой.

Конец ознакомительного фрагмента.