Дневник Кэролайн Форбс
Шрифт:
11 июля, среда
Я плохо помню прошедшие полгода. Дни тянулись словно века, медленно, безжизненно, не оставляя после себя никаких воспоминаний или каких-нибудь других следов. Я будто сошла с поезда жизни, а мимо меня проносились люди, события, какие-то важные моменты, но я была роботом: я ела, пила, спала, училась, знакомилась с новыми людьми, но никакого удовольствия от этого не испытывала. Только сожаление и спокойствие, теперь они спутники моей серой пыльной жизни. Мне кажется, я утратила ту свою бывалую яркость, индивидуальность, превратившись в какой-то комок непонятно чего. Теперь я думаю, что именно так выглядит отключение чувств: серо, однообразно. Хотя нет, вру, вампиры без эмоций умеют веселиться, а я не могу. Сейчас не могу. Мне неинтересно. Всё скучно,
2 августа, пятница
Спустя неделю беспробудной пьянки я вдруг поняла, что нахожусь в Мистик-Фоллс, и как, интересно, меня сюда занесло? Кажется, я приехала проведать маму, а потом пошла в бар, где и встретила вечно пьяного Деймона. Дальше всё помнится смутно, впрочем, неудивительно: вся жизнь теперь смутное никчемное существование.
10 августа, суббота
Деймон сказал, что у меня депрессия. Разве вампиры ею страдают? Он пытался вернуть мне вкус к жизни, таская по разным тусовкам, вечеринкам, вливая мне в глотку литры жгучего алкоголя, человеческой крови. Да, я теперь пью настоящую кровь, донорская же из пакетиков ушла в прошлое вместе с НИМ. Я раньше думала, что, если сорвусь и убью кого-нибудь, то не смогу с этим жить, а сейчас… По крайней мере, я никого не убила. Питаясь тем, чем питаются вампиры, поняла: я об этом нисколько не жалею. Мне только стыдно перед Стефаном, что я его предала, а так… Я теряю себя, я давно потерялась в этой жизни, сожгла за собой мосты, изменилась. Я никому ничего не должна, не обязана, так зачем кому-то подчиняться и соблюдать какие-то правила, придуманные непонятно кем. Смысла нет. Черт возьми, я рассуждаю, как бесчувственный вампир, хотя, наверное, так и есть: чувства во мне умерли.
Знаю, что Деймон со мной возится лишь потому, что ему скучно. Ему хочется веселья, мне же — развеяться. Я не любила старшего Сальваторе из-за того, что он со мной делал, когда была человеком, но люди имеют свойство меняться: сейчас с ним было по-настоящему весело, он меня отвлекал от моего же самобичевания. От одиночества.
15 августа, четверг
В город приехали Стефан и Елена. Отдохнуть. Но так и не отдохнули. Надо было сфотографировать их лица, когда они вошли в особняк Сальваторов и увидели нас с Деймоном, спокойно пьющих кровь из одного человека, и повесить эту фотографию на стену. Несмотря на то, что я жила как в тумане, не просыхая, пила и вела себя, словно мне на всё плевать, но тогда-то я прозрела. Опечаленный взгляд Стефана, ужас в глазах Елены, ухмылка Деймона. Я тогда почувствовала себя жутко использованной и жалкой. Я вдруг огляделась, понимая, что только что чуть не прикончила какого-то парня, теперь валяющегося на полу у моих ног. Мигом протрезвела, со страхом глядя на Стефана, на лице которого читалась смесь отчаяния и обиды. Где-то в душе я ощутила сильный укол, будто бы предала самого лучшего на свете друга. Он ушел, как ушел другой мой «друг», ушел, оставив меня разглядывать своё лицо, перепачканное ярко-бордовой кровью, сумасшедшие глаза, прыгающие с предмета на предмет и не улавливающие сути. Я потеряла контроль. Сколько недель я уже так себя веду? И ведь я поддалась, поддалась Деймону, согласилась на всё это сама. САМА. Добровольно. Я думала…да о чем я тогда думала? Зачем винить во всех грехах старшего Сальваторе, когда я сама на всё согласилась, с легкостью отбросив свои предрассудки, правила, растоптав свои убеждения, саму себя? Сама виновата. Сама огорчила друзей своим поведением, сама…
27 августа, вторник
Мне стыдно, мне плохо. Собрать все свои расползающиеся чувства в одном месте оказалось намного сложнее, чем извиниться перед Стефаном. А он простил. Потому что он Друг. Собраться все свои оставшиеся силы в одном месте оказалось намного сложнее, чем решиться приехать в Новый Орлеан. Опять.
Лежа на своей кровати и стараясь как можно быстрее заснуть, я вдруг поняла, что нужно действовать, а не тухнуть от серости и безнадежности своего бытия. Действие — вот двигатель нашей жизни, оно спасение. И только приехав в этот город, где между нами произошло многое: и удачи, и падения, я почувствовала облегчение. Я рассчитывала на тяжесть в душе, страх, неуверенность, но не радость.
Я точно заработаю себе инфаркт, если буду так переживать, подходя ближе к дому, где жил гибрид. И пусть он писал мне, что дорога в Новый Орлеан мне заказана, мне всё равно. Я хочу быть с ним, я нуждаюсь в нем, и этого достаточно. Страх, паника, стыд испарились, их словно и не было никогда. Только предвкушение чего-то светлого, предвкушение увидеть его глаза, сначала шокированные, затем радостные, обнять его, прижаться к нему всем телом… Вот оно счастье.
Короткий звонок в дверь и трепет, разливающийся по всему телу. Улыбка, немедленно сползшая с лица, когда на пороге возник какой-то незнакомый человек. Радость, омраченная его хмурым недовольным лицом.
— Вы кто? — спустившись с небес на землю, спросила я.
— Я здесь живу, — мужчина даже обернулся, обводя прихожую взглядом, мол, это всё моё, и посмотрел на меня. — А что?
Я с минуту стояла с открытым ртом, стараясь придти в себя, но так ничего и не смогла вымолвить, растерянно глядя на свои ноги.
— Если вы к Майклсонам, то они давно переехали в другой город.
Инфаркта не будет, будет остановка сердца. Или разрыв. Я коротко кивнула в знак благодарности этому нелепому новому жильцу и на пошатывающихся ногах пошла к машине.
Я приехала с ощущением внеземного счастья внутри, надеясь на скорую встречу с тем, кого я так и не смогла забыть, кого я так люблю, что просто не описать словами, кто мне искренне дорог, но он уехал. Уехал давно… И не один. Не доходя до машины, я бессильно опустилась на зеленый газон, поджимая под себя ноги. Он уехал. Бросил свою власть… Он уехал. Захотелось закричать что-нибудь громкое в самое небо, чтобы небеса разверзлись, и хлынул дождь, проливной ливень, охлаждая мою полыхающую от жары кожу, остужая мой разум, остужая меня…
========== Часть 35 ==========
3 ноября, суббота
Если Бог хочет сделать тебя счастливым,
то он ведет тебя самой трудной дорогой,
потому что легких путей к счастью не бывает.
©
Вот так и прошло два месяца…
Скоро год с тех пор, как мы начали встречаться.
Время, кажется, пролетело так незаметно, молниеносно. Вроде бы даже и оглянуться не успела, а год прошел, но, с другой стороны, этот год был очень насыщенным. В плане эмоций, конечно же. В плане чувств, событий, потерь. Как бы мне не хотелось больше думать о грустном, вспоминать былое. Я всё же забыла, наверное, на самом деле забыла. Я старалась сделать это, возможно, получилось. По крайней мере, мне теперь не снятся разнообразные сны, где только я и он. Уже не снятся, да и слава Богу! Иначе бы я продолжила сходить с ума.
Раньше, когда я была маленькой девочкой, я мечтала о большой и чистой любви, как бы сейчас смешно от этого не было. Мечтала, сидя на качелях в нашем саду, что ко мне приедет Принц на белом коне и увезет меня в своё Королевство. Сейчас, оборачиваясь назад, понимаю: любви большой и чистой не бывает. Она выдумана сказочниками, чтобы внушать детям, что наша жизнь якобы светлая и счастливая, тем самым скрывая обман нашей суровой жизни. Это всё фантазии. Такого не бывает в реальной жизни.
Любовь есть, она существует, но она совсем другая. Коварная, жестокая, причиняющая боль, но в то же время радостная, дарящая счастье. Жаль, что это счастье длится недолго.
Не будем о грустном. Жизнь только начала налаживаться.
Я забыла о том, что со мной творилось летом. Надеялась, что забыла, но это на самом деле хранилось где-то в закоулках памяти, я лишь искусно запихивала эти воспоминания подальше. Я их стеснялась, будто я сделала нечто постыдное. Впрочем, так ведь и есть. Никогда себя за это не прощу, что сломалась, что сорвалась и сотворила такое… Не прощу и всё.
В тот день, когда я приехала в Новый Орлеан к Клаусу, я была словно ослеплена той безумной радостью, которая сметает всё на своём пути, как ураган. И хорошо, что меня остудили тогда. Кто знает, что бы я натворила, встреть Клауса дома? Это я сейчас рассуждаю о том, что неплохо было бы поступить так, а не иначе, но, к сожалению, нам не дано предвидеть собственных поступков. Мы бы совершали меньше глупостей, но разве в этом счастье, если люди будут делать всё правильно? Разве можно узнать, какая полоса белая, когда в твоей жизни не бывает черных полос?