Дневник лесного янгире
Шрифт:
Осторожно опустив занавеску, смотрю в окно и вижу полицейскую машину. Не хорошо… В голове – паника. Быстро набираю на айфоне с треснутым дисплеем, номер Шульца и прикладываю гаджет к уху. Пока идут гудки, вставляю сигарету в зубы и закуриваю. Из айфона доносится сонный голос Макса:
– Что случилось? Семь утра мать твою!
– Случилось… Ко мне в дверь ломятся копы! И я так понимаю, давно уже, но проснулся я только что.
– Копы? Ты серьёзно?
– Я тебе отвечаю, они мне ща дверь нахер выбьют, так долбятся… А на улице мусорской уазик
– Не открывай в любом случае.
Я медленно съезжаю по стене и говорю, закрыв глаза:
– Слушай, они по мою душу… Зачем? Что за криминал мы вчера устроили?
– Честно, я не очень помню. Мы вчера так накирялись всяким дерьмом.
– говорит Шульц.
– Я помню что-то… Только смутно.
В дверь продолжают долбить и настойчиво жать на кнопку звонка.
– И что ты помнишь? Смутно? Хоть чёт?
– спрашиваю я.
– Драку!
– Думаешь… Он умер?
– Алекс, я ничего не думаю… В смысле… По крайней мере я не хочу думать…
Я не успеваю больше ничего сказать другу. Батарея на телефоне села. Я взглянул на потухший дисплей и с силой бросил его в сторону. В груду пустых бутылок в углу комнаты. Встаю, подхожу к телевизору, который продолжал изображать помехи и сильно бью по экрану левой ногой. Зомбоящик с грохотом падает на пол.
Звонить в квартиру мусора так и не прекратили. Я прошёл через тёмный коридор в ванную комнату, включил свет и затушив сигарету о раковину, посмотрел на своё отражение в зеркале.
Передо мной стоял потрёпанный, бледный юноша с красными, напрочь убитыми всевозможной отравой, глазами. Они были похожи на глаза Янгире. Так говорила Сун. В голове прозвучали её слова:
– То, что ты употребляешь, вытеснит твою личность и ты станешь Янгире. Эти организмы могут разбудить твоего спящего психопата, Алекс… Будь осторожнее.
Я вспомнил, что было потом. Вспомнил её слёзы и порно-видео с моим участием, которое всё уничтожило между нами.
Меня пробирает озноб. Я достаю из кармана треников, жестяную банку с высушенными галлюциногенными грибами и кладу на раковину. На крышке банки нарисованы руны.
Перед глазами пролетали картины событий и хайлайтов, так или иначе, сумевших повлиять на мою жизнь. В какой-то момент из носа у меня потекла кровь и я зажмурил глаза.
Часть 1
Впервые сломанный нос
Когда мне было 9 лет, я играл Пьеро из известной сказки. Меланхоличного и безнадёжно влюбленного персонажа. В школе всем очень заходило, как я раскованно, не замечая никого вокруг, веду себя на сцене и поэтому учителя старались всунуть меня в каждый новый спектакль. Я не особенно сопротивлялся, ибо это занятие было намного интереснее, чем учёба, которую я искренне ненавидел.
Спектакли в основном проходили в школьном актовом зале, но иногда нас отправляли и в областные дома культуры. Как-то команде нашей школы даже вручили первое место за лицедейство, но мне всегда было плевать
Однажды, когда все уроки отменили, после благополучно сыгранной постановы, в гриме Пьеро, я спускался по школьной лестнице. То, что я увидел около женского туалета, не позволило мне равнодушно пройти мимо. Несколько крепко сбитых парней из старших классов, стояли над маленькой пухленькой девочкой, которая была кореянкой, и всячески издевались над ней, кидая оскорбления в адрес её национальности.
– Слышь, жирная, у меня к тебе вопросы! – говорил самый крепкий и самый борзый из компании ребят, в чёрной кофте Lansdeil.
Конечно я их узнал. Этих парней знала и боялась вся школа. Ходили слухи, что они уже вовсю ширяются и толкают на районе героин. Не знаю, правда это или нет, но самый главный из этой шайки, тупарь, по кличке «Муха» очень был похож на парня, который колется. Безумные, словно у бешеного зверя глаза, венозные руки и шея, белая, как мел, кожа, гладкий лысый череп. Но лысым он был скорее из-за своей националистической идеологии. Он с гордостью причислял себя к ультра-правым и кидал зигу. Как его вообще держали в школе, а не посадили на бутылку правосудия, было и остаётся для меня загадкой.
– Ты знаешь, на районе что-то собак дворовых у нас не видно стало… Наверное, твой папа для своей блевотной шавермы переловил всех… Знаю, что вы, гуки собак любите в фарш добавлять.
– Это не правда… -сказала девочка, волосы у неё цвета воронова крыла.
Длинной черной челкой почти полностью скрыты глаза.
– Короче, передай отцу, я ларёк с шавермой его сожгу завтра к херам.
Компания засмеялась.
– Что она вам сделала? —меланхолично спросил я.
«Муха» обернулся на меня. Его псы застыли в молчании.
– Ты с какой целью здесь материализовался, клоун? Ты что-то хотел?
– кинул он мне, накрашенному в белый грим Пьеро.
Я в ответ молчал. Страх не позволил мне больше не проронить ни звука в адрес злобного скина.
– Я тебя спрашиваю, печальный хайван… Мальвину свою потерял? У неё волосы не розовые.
– кивнул он на девочку. —А чёрные, как смола, поэтому теряйся отсюда!
«Муха» завёлся не на шутку. Мои глаза с белыми накрашенными ресницами, не моргая, смотрели на него.
– Чё ты на меня уставился своими шарами?
Девочка из 3-его класса «А», пользуясь случаем, побежала в учительскую на первый этаж. Вытаращив кровью налитые глаза, «Муха» подошел ко мне. Его зрачки расширились.
– Пизда тебе, малой! —сжимает кулаки скин.
– ТЕ-Б-БЕ ПИЗ-З-ДА… -отчаянно вырвалось вдруг у меня.
Парни громко рассмеялись, услышав эти не убедительные слова маленького худого, как скелет, мальчика. Муха резко бьёт мне кулаком в нос, трещит мягкий хрящ и я падаю на пол. Теперь уже никто не смеётся. Муха достает из кармана ножик и говорит: