Дневник метаморфа

Пяткина Мари

Хорошо, что Женька положил рисовалку, иначе уронил бы с причала в воду как пить дать, вместе с готовыми пейзажами и непохожей Наташей. От неожиданности он поджал ноги и вытаращился, как идиот.

— Евген, hey, how you doing? — гнусаво сказала кочка, подвигала пышными белыми усами и превратилась в звериную голову с короткими ушками и чёрным кожаным носом.

Женька вскочил, в прыжке выхватывая парализатор, но в воде ничего больше не было. И никого. Впрочем, круги расходились, значит, ему не померещилось! Он стал рассматривать озеро в прицел,

руки подрагивали. Нервы стали совсем ни к чёрту из-за суеты последнего времени, хотя на серебряного монстра голова не походила — морда была короткой и круглой, как у выдры. Может, это их фиксировал сканер?

— Ты как психолога прошёл? — негромко раздалось из-под причала, снизу. — Всякий раз оружие хватаешь, когда слышишь «как дела»?

— Ты кто такой? Ты что такое?! — гаркнул Женька так, что уши заложило.

Он пытался высмотреть зверя, но не видел в дрожащей тёмной воде.

— Опять крича-ат, — заныл голос, — кругом эти крики…

— Покажись!

— Дай слово, что не выстрелишь…

Оно было общительным, это животное. На безумно жестокого и жадного до плоти мутанта не походило, но до сих пор казалось сложной комплексной галлюцинацией. Опуская и пряча в кобуру парализатор, Женька ответил:

— Ладно. Не выстрелю.

Крупная тень с широким хвостом скользнула под водой и вынырнула поодаль, на прежнем месте, за цефалотом. Усатая и бородатая голова уставилась на него глазами-пуговками. Женька молчал, в недоумении рассматривая невиданного прежде зверя. В нём не было ничего антропоморфного, больше всего животное напоминало выдру, если бывают говорящие выдры.

— Ну что, узнал? — спросило оно.

— Нет, чёрт побери! — воскликнул Женька. — Более того, я думаю, что слишком мало ходил к психологу, нужно взять дополнительные сеансы!

— Ой, блядь, — морда саркастически скривилась, — начинается…

Женька где-то слышал этот шутливый тон, причём не раз…

— Ладно, — он выставил вперёд обе руки, демонстрируя безоружность и благие намерения. — Докажи, что ты не глюк.

Говорящее животное задумалось.

— Помнишь, как ты возил ручейную группу на зачистку колыбы? — наконец произнесло оно.

Меньше всего на свете Женька рассчитывал услышать это и теперь офигел страшным фигом. Зверь не только его имя знал...

— Ещё рогач напал на грузовик, — продолжило животное. — Вы с напарником его грохнули. А потом, в колыбе, ты возмущался, что пишется нечестный протокол.

— Помню… — пробормотал Женька. — Ещё бы, такое забыть…

Мысли в его голове лихорадочно метались, цепляясь за те или иные обрывочные идеи.

— Я попросил сфоткать меня на фоне рогача, — сказал зверь снисходительно. — И я писал протокол о заражении грибком. А ты орал, как праведная целка, дескать, не грибок людей убил, а мозгоеды.

Челюсть у Женьки отвисла.

— Коля? — еле выдавил он. — Ты же погиб в лаборатории?!

— А тело вы нашли? — с ухмылкой спросил зверь, подплывая к причалу и жмурясь.

— Что… Как… — промямлил Женька.

И

вдруг понял, словно окатило — вакцину приняло двое сотрудников. Ни докторского трупа, ни его фрагментов так и не нашли, думали — заволок мутант куда-то, а вот он, доктор!

— Но почему ты такой, а уборщик был... другим?!...

— Ты всё узнаешь, — оглядываясь по сторонам, сказал бывший ручейный медик. — Даю слово. Однако мне нужна твоя помощь, кроме шуток. Я, вообще, зверски рад увидеть знакомую морду. Уже отчаялся, готов был к рыбакам идти, да ссал…

Вот они, те самые недостающие пазлы! У Женьки во рту стало сухо, а живот скрутило от предвкушения разгадки.

— Проси что хочешь, — сказал он, жалея лишь о том, что не является джином.

— Ты же в мир ходишь? Туда и обратно, как в хоббите, у-у-у…

— Ну, хожу. И что?

— Найди фирменный магазин от молокозавода, — строго сказал его странный собеседник, — купи натурального пломбира, именно пломбира, не сливочной мороженки, не фисташковой, упаси тебя прионы не крем брюле, без фруктов и орехов, желательно в стаканчике, не найдёшь в стакане — бери в рожке, но пару штук эскимо закинь тоже, пусть будут. Положи в портативный холодильник с полным зарядом и принеси сюда. Сможешь?

Из уст метаморфа это звучало максимально шизофренически, но Женька всё равно кивнул.

— На, держи авансом…

Из воды высунулась когтистая лапа с перепонками, она протягивала непроницаемый пакет на застёжке-молнии. Внутри лежал электронный блокнот. Женька взял пакет и повертел в руках так и эдак.

— Зарядка стандартная, но у меня нет розетки, сам зарядишь. Не запаролено. Здесь — всё.

— И что мне с этим делать? — спросил Женька, с жадностью рассматривая подарок. — Отнести начальству?

— Если понесёшь, сообщи: начнут строить козни — я их сразу разбужу…

— Кого?

— Спящих, — серьезно ответил метаморф и снова зажмурился, чуть приоткрыв пасть. — Ну, пока. Боюсь, как бы меня тут не застукали. По головке не погладят…

— А зачем тебе мороженое? — быстро спросил Женька, хотя ему хотелось задать совсем другие вопросы.

Спросить много, очень много всего. Даже, черт побери, уложить дока из парализатора, а потом уж расспросить с принуждением и под запись.

— Это не мне, — поморщился метаморф. — Я наверное, уже не захочу, тут people вообще молока не знает. Но надо одному младенцу занести, пока не поздно. Пока я без яиц и могу сходить. Так что купи всё завтра. Принесёшь?

— Но как ты узнаешь, что готово?

— У меня везде глаза, — хитро прищурившись, ответил метаморф. — Они по корням куда надо передают…

Нет, Женька положительно ни черта не понимал и нуждался в массе объяснений! Но док нырнул — и был таков.

Он простоял на пирсе дотемна, пока в камышах не затрещали цикады. Ушёл, только когда в ясное небо поднялся полный бледный месяц, а по озёрной глади, от берега до самой скалы, протянулась лунная дорожка, серебряная, как метаморф.