Дневник моих встреч
Шрифт:
Единодушие — единодушием. Но попробуем отыскать в этих письмах подписи Бориса Пильняка, Исаака Бабеля, Сергея Третьякова, Осипа Мандельштама или Бориса Пастернака. Мы их здесь не найдем, а как сложилась их дальнейшая судьба — нам уже известно.
Как, почему и при каких обстоятельствах выносились и писались, выносятся и пишутся эти «карательные» резолюции, «карательные» письма? Ответ чрезвычайно прост (но, к сожалению, непонятен для жителей свободных стран): советские писатели обязаны состоять членами Союза писателей. Союз писателей в свою очередь находится под руководством коммунистической партии, Коммунистического интернационала (с Россией ничего общего не имеющего). В тот или иной нужный для партии «исторический отрезок времени» партийный уполномоченный
Расстрела? Ссылки? Тюрьмы? Всеобщего презрения? — спрашивают писатели и в соответствии с полученными «директивами» выносят единогласные резолюции или пишут единодушные письма, с которыми было бы полезно ознакомить в свободных странах не только русских читателей.
С 1938 до 1958 года, года пастернаковской истории, протекло двадцать лет: круглая цифра. Привычка нарастала, углублялась, утверждалась.
Перехожу к единогласным и единодушным подписям этого последнего года, вызванным напечатанием за границей «Доктора Живаго» и присуждением Борису Пастернаку Нобелевской премии.
В 1956 году Борис Пастернак передал свой роман «Доктор Живаго» в советский журнал «Новый мир». Ознакомившись с этим произведением, редакционная коллегия «Нового мира» вернула Пастернаку рукопись, сопроводив ее длиннейшим письмом, из которого я приведу наиболее существенные выдержки:
«Дух Вашего романа — дух неприятия социалистической революции. Пафос Вашего романа — пафос утверждения, что Октябрьская революция, гражданская война и связанные с ними последние социальные перемены не принесли народу ничего, кроме страданий, а русскую интеллигенцию уничтожили или физически, или морально [187] … Как люди, стоящие на позиции прямо противоположной Вашей, мы, естественно, считаем, что о публикации Вашего романа на страницах журнала „Новый мир“ не может быть и речи [188] .
187
Очень правильная формулировка — не романа Пастернака, а того, что сделала Октябрьская революция.
188
Доказательство «свободы печати» в СССР.
После присуждения Нобелевской премии та же редакционная коллегия послала это письмо (в 1958 г.) для напечатания в «Литературной газете», прибавив к уже имевшимся подписям имена: А.Т.Твардовского, Е.Н.Герасимова, С.Н.Голубева, А.Г.Дементьева, Б.Г.Закса и В.В.Овечкина.
25 октября 1958 года «Литературная газета», печатая это письмо, приписала к нему «от редакции» следующее предисловие:
«Присуждение награды [189] за убогое, злобное, наполненное ненависти к социализму произведение — это враждебный политический акт, направленный против Советского государства… против советского строя, против идей всепобеждающего социализма… Этот роман был отклонен в 1956 году редакцией советских журналов и издательств как контрреволюционное, клеветническое произведение. Несмотря на серьезные критические отзывы, Б.Пастернак счел возможным передать рукопись „Доктора Живаго“ буржуазным издательствам [190] .
Народные мифологии наделяют героев бессмертием. Но никогда ни в какой мифологии бессмертием не наделялись предатели. Нет мифа о воскрешении Иуды… Бесславный конец ждет и воскресшего Иуду, доктора Живаго, и его автора, уделом которого будет народное презрение».
189
Нобелевская премия. — Ю.А.
190
Если какойнибудь французский или немецкий писатель, не найдя издателя в своей стране, передаст свою рукопись в Англию или Италию, то кому во Франции или в Германии придет в голову
Сигнал был дан.
27 октября 1958 года «вопрос о действиях члена Союза писателей СССР Б.Пастернака, не совместимых со званием советского писателя, обсуждался на собрании президиума Союза писателей СССР, бюро оргкомитета Союза писателей РСФСР, президиума правления Московского отделения Союза писателей РСФСР».
28 октября в той же «Литературной газете» появился отчет об этом собрании: «После вступительного слова Н.Тихонова и выступления Г.Маркова развернулось горячее обсуждение, в котором приняли участие С.Михалков, В.Катаев, Г.Гулиа, Н.Зарьян, В.Ажаев, М.Шагинян, М.Турсунзаде, Ю.Смолич, Г.Николаева, Н.Чуковский, В.Попова, М.Луконин, А.Прокофьев, А.Караваева, Л.Соболев, В.Ермилов, С.Антонов, А.Венцлова, С.Щипачев, Г.Абашидзе, А.Токомбаев, С.Рагимов, К.Антаров, В.Кожевская, И.Анисимов.
Все участники заседания единодушно осудили предательское поведение Пастернака, с гневом отвергнув всякую попытку наших врагов представить этого внутреннего эмигранта советским писателем».
Далее следовало «постановление», вынесенное (единогласно) этим собранием: «…Учитывая политическое и моральное падение Б.Пастернака, его предательство по отношению к советскому народу, к делу социализма, мира, прогресса, оплаченное Нобелевской премией в интересах разжигания холодной войны, президиум правления Союза писателей СССР, бюро оргкомитета Союза писателей РСФСР и президиум Московского отделения Союза писателей РСФСР лишают Пастернака звания советского писателя, исключают его из членов Союза писателей СССР».
Бытовое явление стало проявляться в полной пышности. Собрание писателей Москвы обсудило постановление «о действиях Б.Пастернака, не совместимых со званием советского писателя» (выступали С.С.Смирнов, Л.Ошанин, К.Зелинский, В.Герасимов, В.Перцов, А.Безыменский, А.Софронов, С.Антонов, Б.Слуцкий, Г.Николаева, В.Солоухин, С.Баруздин, Л.Мартынов, Б.Полевой). Собравшиеся «единодушно отметили, что своим антисоветским поведением Б.Пастернак поставил себя вне советской литературы и советского общества… Участники заседания призывали беречь идейную чистоту советской литературы».
В вынесенной (единогласно) резолюции говорится: «Б.Пастернак совершил предательство по отношению к советской литературе, Советской стране и всем советским людям… С негодованием и гневом мы узнали о позорных для советского писателя действиях Б.Пастернака… Собрание обращается к правительству с просьбой о лишении предателя Б.Пастернака советского гражданства» («Лит. газ.», 1 ноября 1958 г.).
Мы прочли: просьба «о лишении предателя Б.Пастернака советского гражданства», а не русской национальности, как представляет себе огромное количество интеллигентов свободных стран. Термины «советы», «советский» обозначают известный политический интернациональный режим, а отнюдь не «национальность».
Пора понять. Когда та или иная нация, управляемая советским режимом, желает поставить свою национальную суверенность над советским режимом, то она подавляется советскими танками (Польша, Венгрия). Советский режим (то есть коммунистический интернационал) границ не признает. То, что наивные люди в свободных странах называют их государственными границами, Кремль считает только за баррикады, которые интернационалу еще не удалось опрокинуть. Послы, Ваши сиятельства, приемы с икрой и водкой, улыбки, дипломатические связи, культурные и (в особенности!) коммерческие сношения — все это не более чем тактика, способствующая опрокидыванию этих баррикад.
К сведению непосвященных могу добавить, что в СССР наказание лишением национальности официально уничтожено. Более чем естественно и вполне логично.
Норвежец Пир, получивший Нобелевскую премию мира, произнес речь, в которой заявил:
— Моя радость и мои надежды не имеют предела. Я включаю в мою радость и в мои надежды тех, кто живет за Железным занавесом. Я говорю им всем, их вождям и их самым незаметным людям: братья с Востока, я вас люблю!
Кого считает господин Пир своими братьями с Востока? Пастернаков, которым там запрещено печататься, выезжать за границу и получать Нобелевскую премию, или товарищей Дюкло, которые комфортабельно живут на Западе, но стоят всецело на советских позициях и, следовательно, работают на пользу «Востока»?