Дневник москвича (1917-1920). Том 1
Шрифт:
Так же жили (ни лучше, ни хуже) и их «молодцы» и мальчики. Теперь какой результат: заминка в делах, несостоятельность, сделка, и снова торговля с маленьким оборотом до накопления маленького капитальца, а потом «в равном бе достоинстве с царем» кончина. Панихиды, похороны, блины и т. д., а в лавочке его мать или вдова, или подросший сын, и за полстолетия такого каторжного труда, глядишь, завелся собственный двухэтажный домик, и вот тогда, когда предки наших настоящих вождей проживали денежки в свое удовольствие, — эти буржуи сколачивали медными пятаками домишки и думали, умирая, что их тяжкий труд не пропал даром и покормит их вдов и детей (Бог их знает, какие они будут, т. е. в состоянии ли сами-то прокормить себя). Но настало царствование Ленина, Луначарского, Троцкого,
Бедный Банцеков! Стоило столько лет недосыпать, зябнуть, мокнуть, запивать и унижаться пред кредиторами и покупателями!
Там же был и еще тип, по наружности и по питью — Курослепов, а по любви к труду и по общественной складке — Кузьма Минин. Я видел его на Волге наряду с наемными рыбаками, производящего собственноручно лов, потрошение и разделку осетров, сазанов и стерлядей. Видал его и в лавочке, на базаре, где он поучал хозяек, поваров и кухарок, что взять для щей, для жареного и для начинки пирогов. Вид был и там и тут солено-засаленый, но видел его шествующим в Думу, в качестве гласного. Тут надевались лисья шуба, черный сюртук, белая манишка, бобровая шапка и золотые часы. Соленым уж не пахло — пред этим ходил нарочно в баню. Значит, шел вершать общественные дела, как в храм Божий. И не было человека на моей памяти более любознательного, более общительного и более справедливого. Вот аристократ мысли, вот кладезь природного старорусского ума! И притом — изумительная память, кстати сказать, почему-то особенно проявлявшаяся на творениях Некрасова. Он знал их наизусть. И после бутылки водки, выпитой наполовину с бальзамом, он всем нам читал наизусть и пел Некрасова. А на каждый житейский пример, для характеристики кого-нибудь или для отметки чего-либо, у него моментально находился подходящий афоризм из того же Некрасова. При всем этом он был безбоязненно правдив в своих определениях и делах. Когда его, в мое отсутствие, познакомили с моей женой, он сказал ей: «Очень приятно, стало быть(такая у него была поговорка), я вашего супруга знал еще мальчиком, молите Бога, стало быть, что Ванька Банцеков издох раньше времени, а то бы они, имейте в виду(тоже его поговорка), спились бы с ним.»
И надо принять, что он очень любил Ваньку Банцекова и тоже пил с ним, да для такого богатыря не было опасения, что он мог спиться. Однако и этот труженик, энергичнейший и по-своему просвещенный человек, оставил своим дочерям только дом, ну и вот что теперь выходит из его родительских заслуг!
Между прочим, он при новом с кем-нибудь знакомстве вкратце рассказывал свою биографию и завершал ее фразою: «Теперь живу слава Богу, имею, стало быть, жену, двух дочерей, дом в 40.000 рублей, товару на 20.000, деньгами 10.000 р., стало быть, имейте в виду, имеем 60.000 р. в среднем, стало быть, рыбачеством заработал по 4.000 в год.» Значит, считал своего труда 32,5 года.
Я глубоко уважаю его память и жалею, что он не дожил до наших лукавых дней.
Восемнадцатый год
«Молодой человек! Если записки мои попадутся в твои руки, вспомни, что лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от улучшения нравов, без всяких насильственных потрясений.»
«Бедная страна отцов, созревшая для крови и для разгрома… Не торопись, грядущее!»
3 января.Святки проходят при настоящей русской зиме. Морозы от 10 до 20 градусов. Сейчас вот, в полдень, задувает такая метелица, что свету Божьего не видно. С продовольствием еще хуже будет, — без заносов дело не обойдется. Писали до праздников, что в Петрограде свирепствовали такие метели, что остановилось трамвайное движение, а
Не хочется относиться к происходящему со всею серьезностью, ибо все «законодательство», все политические и общественные новости, при всей своей сложности и беспощадности, как-то, по существу, не серьезны. Думается, что все это ненадолго. Подумать только, что делается в России, если выхватить наудачу пять-шесть газетных новостей за один день!
1. В Москве Совет р. и с. депутатов образовал какую-то новую, «единую» власть исключительно из большевиков: Смидовича, Ломова, Муралова, Покровского, Усиевича, Игнатова, Рогова и Максимова.
2. Там же объявлено, что Председатель Московского революционного трибунала, т. е. «Верховный Московский судья», — Моисеев, оказался уголовным преступником (вором-рецидивистом).
3. Товарищ комиссара по министерству финансов (т. е. товарищ министра) Лапицкий арестован за пьянство и подозрение в мошенничестве, и арестован не какой-нибудь «контрреволюционной» властью, а своим же комиссаром-большевиком Роговым.
4. Некоторые командиры полков, получившие образование в академиях Генерального Штаба, боевые и усыпанные орденами, избраны по новым революционным правилам в ротные кашевары или в конюхи…
5. В Петрограде солдаты ворвались в здание Итальянского посольства и разгромили там винный погреб.
6. Была арестована в Петрограде Румынская миссия во главе с посланником Диаманди и только по требованию всего дипломатического корпуса, грозившего в полном составе покинуть Петроград, — Диаманди был освобожден из Петропавловской крепости, где пробыл целую ночь. Нарушены священные международные традиции, существовавшие между странами сотни лет. И нашим комиссарам хоть бы что: выпустить-то выпустили, но пригрозили, если румыны не освободят из-под ареста наших солдат (вероятно, правильно арестованных), то они еще и не то сделают с Румынской миссией. Одним словом — удержа нет, размахиваем дурацкими кулачищами направо и налево, ругаемся площадною бранью и ясно даем знать о «непрепятствовании нашему нраву».
Разве все это серьезно?
Несерьезно даже и то, что Австро-Германская делегация утруждает себя разговорами с нашей делегацией в Брест-Литовске… Серьезнее поступают японцы: по последним известиям, Владивосток занят ихними войсками. Командующий ими генерал потребовал от населения повиновения ему.
Предложение большевиков очистить от неприятельских войск Польшу, Курляндию и Литву и оккупированные острова Балтийского моря, конечно, категорически отклонено немцами. И это серьезно, а что будет в противовес этому, т. е. призыв в «священногвардейцы» изленившихся дезертиров и отбившихся от своей настоящей работы рабочих и составление из них какой-то грозной силы против несговорчивых немцев, это, конечно, в высшей степени несерьезно, но тем не менее крайне печально и безотрадно для бедной, в клочья разорванной и опошленной России.
4 января.Сегодня кроме «Социал-демократа» никаких газет не вышло, и будто бы не выйдут до 10 января. Почему — никто не знает. Все ждут опять нехороших событий. Оборони нас Господи!
† Умер мой сослуживец Людвиг Викентьевич Селицкий. Он служил у нас агентом в селе Кимрах и за время войны много потрудился в устроении там своих сородичей поляков-беженцев. Вечная ему память!
8 января.В Москве 5-го января была назначена мирная демонстрация в защиту Учредительного Собрания, но накануне еще — Муралов издал приказ разгонять демонстрантов даже вооруженной силой. Так оно и вышло — в собравшиеся толпы стреляли, где холостыми, где настоящими зарядами. Без кровопролития опять не обошлось, жертвы были, но откуда узнать — сколько их? выходили только «Социал-демократ» да «Известия с. и р. д.», а 7-го и сегодня и их не было.