Дневник москвича (1920–1924). Том 2
Шрифт:
9/22 августа.Дожди не унимаются; днем Реомюр показывает не более 13 градусов.
19-го августа открыта «Всесоюзная сельскохозяйственная выставка», размещающаяся в Нескучном саду и по пустырям правого берега Москвы-реки около Крымского моста.
20-го августа начался второй тираж выигрышного государственного «золотого» займа.
Каждый день в газетах найдешь что-нибудь про Патриарха. Особенно охотно печатаются письма и воззвания его «супротивников». Владимирцы, например, называют его «первейшим слугой антихриста», «гробом, полным злосмрадных мерзостей», «не сирых питателем, а голодных душителем», «зловредным зельем, отравляющим жизнь трудовых масс», «убийцей, палачом в красной рубахе и с окровавленными руками», «современным великим инквизитором», и т. п. Все это за ту «преступную
Что ни говорите, святые отцы того или другого толка, но молитва за страну Российскую и за правителей ее как-то не повторяется за возглашающим ее. Душа православная не переваривает почетнойцерковной молитвы за безбожников, гонителей церкви и за иудеев, коими у нас возглавляется внешняя власть. Мы знаем, что Христос велел любить врагов и молиться за них, и Церковь молилась и молится, но это в других молитвенных пунктах. И выходит, что это нововведение «ни Богу молитва, ни черту кочерга». И едва ли «правители»-то требовали или просили церковных за них молений. Им нужно, чтобы в церквях пелся интернационал, а не «Многая лета».
Фунт белого хлеба — 25 млн., черного — 11 млн., кружка молока — 10 млн., газета — 7 млн.
19 сент./З октября.При расставании с Москвой нынешнее хмурое и плаксивое лето подарило нас несколькими пригожими днями, а затем пошли теплые и ясные осенние дни, но не надолго. Последние полторы недели погода скверная — с дождями, ветром и заметным приближением к морозам; сегодня утром градусник показывал только 3° тепла, а днем было не более 8.
† 3-го сентября н. ст. в Японии произошла небывалая катастрофа: землетрясением разрушены города Токио, Йокогама, Хамамацу и много других. По первоначальным телеграфным сообщениям, напечатанным в наших газетах 4 сентября, количество жертв около 3 млн. человек. Жутко было читать первую телеграмму: «Землетрясение необычайной силы; Йокогама уничтожена до основания, в Токио уничтожены Государственный театр, гостиницы. Г. Муджи и другие местности по линии жел. дор. разрушены. В районе Токио насчитываются сотни тысяч жертв. Пожарные команды не могут справиться с огнем. Центр Токио представляет море огня. Пожар в Токио происходит уже 47 часов. Море вышло из берегов и залило много городов.»
На другой день передовица «Известий» отмечает, что понадобилось времени только шесть минут, чтобы разрушить целое государство и унести в вечность миллионы жертв. Точно зависть какая: а мы вот шесть лет работаем над разрушением государства, а все еще никак не разрушим!
6 сентября почему-то заявляется, что «Япония больше не великая держава». (Позднее мы увидим, что, несмотря на величайшее бедствие, она есть и будет «великой».) Тут же сообщается, что в Токио погибло 500.000 человек. Землетрясение охватило всю центральную и северную Японию, в Йокогаме целы только 2 дома.
И уже какое-то телеграфное агентство подсчитало денежные убытки от землетрясения — 50 миллиардов йен. По наблюдениям, записанным с 1605 года, сколько ни было там землетрясений, но в общем они унесли только 103.189 чел. и разрушили 520.000 зданий, так что землетрясение этого года ни с каким не сравнимо.
Также пишут, что «золотой запас уничтожен», «все океанские пароходы утонули» (и тут же сообщают, что «советские суда уцелели»). «Таймс» осведомляет, что материальные потери Японии от этой катастрофы превышают в 5 раз общую сумму ее расходов по войне с Россией (т. е. 2 млрд. йен умножить на 5 получится 10 млрд.).
В одном Токио пострадало так или иначе 64 % всего населения, т. е. 1.575.351 чел.
Президиум союзного ЦИКа ассигновал на дело помощи японскому народу 200.000 р. зол. Были посланы из Владивостока в Японию советские пароходы с продовольственной помощью, но позднее стало известно, что японцы не допустили их разгрузки: сами, дескать,
19 сентября напечатано сообщение о новом бедствии: после двухдневного тайфуна и ливня произошло грандиозное наводнение: смыты жел.-дор. мосты, затоплен самый большой тоннель в Японии, залиты города. По последним известиям выясняется, что размеры японских бедствий «несколько преувеличены американцами». Тем лучше. Да поможет Господь Бог людям этой страны справиться с неслыханными несчастьями.
А вот «наши» действуют чисто по-русски: «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится», — у нас нет еще такого землетрясения, да и не бывало, а потому каждый день лекции по программе «Безбожника». Например, 27 сентября в Политехническом музее (даже под председательством бывшего попа Сергея Калиновского) состоялась дискуссия-диспут на тему «Религия, наука и революция». Профессор М. А. Рейснер старался доказать, что в основе всех религий, когда-либо существовавших и существующих, лежит половое чувство.Жития святых, акафисты — «сплошные любовные стихи» и т. п. Заключительные слова профессора (развращения и хулиганства) Рейснера: «Религия — это особая организация, которая нас развращает.»
Кто-то бывает на таких лекциях, ибо репортер отмечает, что эти слова аудитория наградила «громом рукоплесканий».
† В Карелии убиты члены нашей пограничной комиссии т. Лавров и Лежнев. В этом «Известия» видят «опасную игру» со стороны Финляндии.
В Мюнхене (Бавария) состоялся торжественный смотр войскам и полиции, на котором присутствовал б. Кронпринц Рупрехт, и толпа устроила ему шумную овацию, а город был украшен монархическими эмблемами.
Германия официально объявила, что она прекращает пассивное сопротивление в Руре. Нашим это очень не нравится. В Германии идет оживленная запись фашистов в боевые отряды. Во главе их — Гитлер.
25 окт./7 ноября.После длительных, осенних, непогожих дней и летом и осенью — только 16/29 октября был первый утренник, т. е. Реомюр показывал 1° мороза; пять дней назад за ночь выпал маленький снежок, но теперь от него ничего не осталось и погода опять осенняя, серая, с холодными и скучными дождями.
Христианские праздники после 1-го октября «с благословения Патриарха» празднуем уже по новому стилю, и, кажется, довольно дружно, — без протестантов. Так, например, за всенощной 22 октября н. ст. уже пелись тропари и величания Казанской Ик. Божией Матери, и народу в церквях было много, т. е. столько же, сколько бы было и при праздновании этого праздника 22 окт. ст. ст. И я нарочно пошел в церковь на 21 окт. ст. ст., чтобы последить, не устроят ли попы («наши») повторного праздника Казанской Б. М., но ничего такого уже не было. Все же я буду помечать свои записки обоими стилями, чтобы не сбиться с разными «годовщинами» и на тринадцать дней быть моложе нового времени.
В октябре я три воскресенья подряд ездил на «Всероссийскую сельскохозяйственную выставку», закрывшуюся 21 окт. н. ст. Выставка раскинулась у Крымского моста, на пустырях и болотах 1-й и 2-й городских больниц, голицинской больницы, Мещанских (бывших) училищ, и граничила с берегом Москвы-реки и с Нескучным садом. Территория громадная и, чтобы бегло обойти ее, с безостановочным прохождением по всем павильонам, — мне понадобилось целых три дня, или до 20 часов времени. За вход платил 250 р. (или миллионов), потом 300. Первое впечатление: шепчешь про кого-то: «Черт их возьми, и когда они успели нагородить все это?» Действительно, тут, конечно, много воровали, но работали на совесть. Немало грандиозных и красивых или оригинальных построек. Молодежь в восторге: она, насмотревшись на пятилетний разлом Москвы и других весей России, и не помня или не существуя во времена бывших выставок, думает, что раньше этого никто и не видывал. И разевая рот от быстроты машинного приготовления тут же на выставке папиросы или от размеров яблока, равного голове годовалого ребенка, будет думать, что, должно быть, правду говорят товарищи, что только советское хозяйство может производить такие чудеса. Но нас, стариков, этим не проведешь: мы еще со времен Крылова слыхали об огурце, «в котором двум усесться можно». И еще в 70-х годах знали, что на Парижской выставке показывали серебряного лебедя, который плавал как живой и хватал под водой серебряную же рыбку, а затем поднимал голову и проглатывал ее (см. Марка Твена).