Дневник мотылька
Шрифт:
Это мамина версия.
У меня есть своя собственная. Отец был настолько несчастен, что уже ничего не чувствовал. Он ненавидел жизнь. Он не мог припомнить, что такое любовь. Жить и любить — для него было одно и то же.
Я помню, как однажды пришла к отцу в кабинет — поговорить. Он сидел у стола. Ни раскрытой тетради, ни книги на столе не было. Он смотрел на свои книги — на те, что стояли боком на полках, и на те, что лежали стопками по всему полу.
— Я как-то сказал, что книги — моя пища, но теперь вся моя пища отравлена.
Я засмеялась этой шутке. Но он не шутил.
Прошлым летом мы были на море, и мне показалось, что
Школа, книги, Люси. Пойду взгляну, не приехал ли кто-нибудь еще.
Ни души. Все сидят по домам до последнего. В школе такая тишина, какой не бывает даже глубокой ночью. Представляю себе, что все спят в своих кроватях, посапывая сквозь дрему, ворочаясь с боку на бок. Нет даже миссис Холтон. И время объято сном.
Интересно, а привидения непременно должны пугать? Может быть, они успокаивают, словно прикосновение знакомой руки.
В последний раз я видела папу живым, когда мы вместе пошли в ботанический сад. Как приятно нам было гулять там, держась за руки, в полном молчании. В воздухе висел туман, и я продрогла. С деревьев уже облетели все листья. Стволы потемнели от влаги.
— Раньше я любил приходить сюда весной, — сказал отец, — когда все цветет и благоухает. Море впечатлений. Но теперь я больше всего люблю вот такую пору. Меж осенью и зимой, когда все предстает без прикрас. В истинном свете. Гораздо труднее отличить одно дерево от другого — только по коре, почкам, по форме кроны, но это необходимо.
Мне так нужно спросить его: а люди? Похожи ли они на деревья? И в какое время года можно увидеть людей такими, какие они на самом деле?
«Человек, которого любили деревья»: он понимал деревья, чувствовал, как они нуждаются в защите, особенно зимой, когда никому до них нет дела. И деревья ответили ему взаимностью, но их любовь оказалась настолько сильна, что поглотила его.
30 ноября
Патер мертв!
К девяти утра об этом уже знала вся школа. Его нашли с перерезанным горлом на Дальней лужайке утром в воскресенье. Ужасная смерть для собаки. Хуже не бывает. Бетси сказала, что его вспороли, как рыбу, и голова держалась на одном лоскутке кожи.
Я точно знала, как он выглядел, когда его нашли. Пегая шерсть слиплась от темной крови. Короткие, вытянутые назад лапки уже окоченели и не касались земли. Черные мухи облепили морду, садились на глаза, заползали за поживой в еще влажные раны.
Мисс Руд ни словом не обмолвилась об этом на утреннем собрании, но ее нос под толстыми розовыми очками был красен. Определенно, что-то случилось. Такой мы ее никогда не видели. По крайней мере, у нее есть чувства (ходили слухи, что когда-то она был помолвлена, но этот человек погиб во время мировой войны, неужели — Первой мировой?). Мне было ее очень жалко.
В прошедшие выходные ни одна ученица не оставалась в школе. Правда, есть еще местные дети, которые всегда норовят прошмыгнуть на территорию, чтобы напакостить «школе зазнаек». И никто не заподозрил ни одну из нас.
Патер никогда не бегал без поводка.
Это сделала Эрнесса, я знаю. Я чувствую это всем своим существом. Я помню отражения наших лиц, всплывшие на дверном стекле и заслонившие собой пса, только
— Мой папа сказал бы так: «Это не Эрнесса преследует тебя. Возможно, это ты следуешь за ней, только на большом расстоянии», — добавила я.
Пока они обдумывали это, подошла Люси со своим подносом. Теперь мы видимся с ней только во время ланча. Завтрак она пропускает. Иногда прибежит под конец, когда уже собирают посуду, и выпьет в одиночестве чашку кофе. Она твердит, что ей необходимо похудеть, хотя она и так уже кожа да кости. «А этот живот?» — ответила она на все доводы. Я помню, как ее раздражало мое прошлогоднее сидение на диете. Но это было еще во времена наших совместных вечерних чаепитий по выходным. Теперь во время уик-эндов я ее почти не вижу. Даже когда она просто делает уроки в своей комнате, ее двери плотно закрыты.
Мы разом замолчали. Она села за стол слегка поодаль. Потом, помедлив, спросила:
— В чем дело? Я прервала какую-то интересную дискуссию?
У нее был печальный голос.
— Нет-нет, ничего такого, — ответила я.
Но кое-что она прервала. В гробовом молчании мы уткнулись в свои тарелки с остывающей едой. Теперь я наконец-то не одинока в своих подозрениях насчет Эрнессы. Но мы по-прежнему не знаем, кто она такая.
Люси почти все время проводит в комнате напротив. С таким же успехом она могла бы находиться на другом конце света.
ДЕКАБРЬ
1 декабря
Сегодня нам раздали подписные листы для желающих попасть в баскетбольную команду. Я даже не хотела записываться. У меня нет ни сил, ни желания снова напрягаться, сдавая нормативы, чтобы в результате угодить в группу «Г», где одни мазилы, которым игра до лампочки. К тому же эту группу обычно тренирует мисс Бобби. Хорошо ли я играю, плохо ли — никого не колышет. Даже забросив большинство мячей в корзину, я вечно в последних рядах. В подписном листе я не увидела фамилии Люси. В прошлом году она была в группе «Б», хотя играет ничуть не лучше меня. В этом году мы с ней имели бы неплохие шансы оказаться во втором составе. В баскетбольную группу «А» всегда сложнее попасть, потому что в команде мало игроков. Спрошу у Люси после ужина.
После ужина
Люси сказала, что в этом году она не будет сдавать нормативы. Игры и тренировки отнимают слишком много времени. Она и так очень устает и отстает по всем предметам. Я спросила, что же она выбрала взамен. Ритмическую гимнастику. Это для тех девчонок, которые не хотят ничего делать и только притворяются, что занимаются физкультурой. Я ушам своим не верю. Люси отставала и раньше. Но она всегда любила спортивные игры. Она выбрала эту гимнастику только для того, чтобы быть рядом с Эрнессой. Они становятся неразлучными. Люси забыла все, что любила прежде. Эрнесса овладела ею. Эрнесса поглощает ее.