Дневник научного работника
Шрифт:
Полжизни я мечтал о сферическом экране, и вот он уже есть, и я уже в хороших отношениях с его хозяином: с Юрой Желниным, но… уже пропал энтузиазм молодости. Больше двух месяцев прошло, как Костя помог мне завезти из дома в ЦАГИ тяжёлую аппаратуру для стереопроекции. И один раз в январе я уже показывал на экране свои стереодиапозитивы, это было в НИО-15. И всё это время я себе твердил: надо устроить показ в нашем НИО. Наконец я собрался. Но уже пошли долгие светлые дни, и требовалось как следует затемнять шторы в зале заседаний (надо было в январе!) А солнце после 15 час бьёт прямо в окна. Пришлось сначала поработать над тяжёлыми бархатными шторами времён застоя. Мне
Желнин дал мне экран на неделю с удовольствием. Этот экран 2x1 1/2 м мы принесли из НИО-15 вдвоём с Шабуневичем. Везти его на грузовике хуже: два года назад мы у них брали этот экран для видеопроекции, но чуть поцарапали. Как сказал Желнин: «Вы по нему ходили ногами!» А я обиделся: «Где? Где следы ног?» «Но это я так, к слову», - смягчился Желнин. Осталось обратно из НИО-15 перевезти тяжёлый проектор. Удобно, что у входа всегда стоит автомобиль Стрелкова. Костя никогда не отказывается помочь и через 10 мин после того, как я его попросил, он вместе со мной всё это перевёз. Однако он ворчал: «Вот ты, Володя, когда тебя просят помочь, сразу заводишь речь о ценах и деньгах». Я даже растерялся, с чего он такой сердитый? Только потом я вспомнил, что три дня назад до этого Поздняков просил помочь исправить видеокамеру «Panasonic M3000», которую он уронил, и там заклинило запись. Я помог советом и предупредил, что если дело окажется в процессоре, то ремонт будет стоить больше миллиона. Но они с Костей сами исправили в тот же день. Вот у них и сложилось впечатление, что Буньков за пустяковый ремонт запросил миллион.
Четыре дня: с понедельника по четверг, - я показывал свои стереодиапозитивы на экране. Я позвал только интересующихся этим искусством: Стрелкова, Амирьянца, Тепеницына, Назаренко и … в общем, побывало около 25 человек. Что и говорить, смотреть на большом ярком экране лучше, чем смотреть в индивидуальный стереоскоп. Очень хорошая чёткость, цвет, пластичность… Но вот, что меня смущает! Ведь я занимался стереопроекцией и 20 лет назад. И хотя тогда проектор был хуже, и экран был не сферический, а плоский, неяркий, (а ведь весь смысл сферического экрана, что он увеличивает яркость в 12 раз!), но тогда это доставляло и мне больше радости, и зрителям больше восторга. В чём дело? А дело, я думаю, в том, что все мы ходим затюканные. Слишком велик стресс у миллионов людей из-за дурацких реформ. Всё перевернулось!
14 апреля 1997 года, понедельник.
Прошлая неделя вся ушла на эксперименты со стереопроекцией на сферический экран. Можно сказать, поставлена точка на моём увлечении стереопроекцией, которое продолжалось 30 лет. Теперь я окончательно отказался от намерения сделать сферический экран своими руками. Зачем? Во-первых, это дело общественное: для показа в клубе, для творческой деятельности. А кому теперь нужна эта самодеятельность? Рынок насытился всевозможными развлечениями, пришедшими с Запада. И эти развлечения целиком заполнили досуг молодёжи. А что касается моего поколения, то мы уже устали. Из массы зрителей, которым я показал стереопроекцию, перспективны только двое: Парышев да Крысин. Особенно Боря Крысин, специалист по компьютерному редактированию видео (вместе работали в Т-117).
Во-вторых, ушли в прошлое Дон-Кихотские подвиги: собрать телевизор своими руками, или усилитель, или ещё что-нибудь. Делать сферический экран – зачем, когда они серийно выпускаются во Фрязино? Я наконец понял, что хобби только тогда перспективно, когда оно не ведёт в тупик. Я надеюсь, что моя коллекция стереоснимков, насчитывающая около 1400 стереопар, ещё может понадобиться в будущем. Ценность этой коллекции
30 июля 1997 года, среда.
Новый контракт с фирмой Боинг оказался на грани срыва.
Сначала всё шло хорошо. 9 июня состоялась встреча в представительстве фирмы Боинг на Тверской с Джимом Краудером. С нашей стороны были только двое: Амирьянц и я. Джим обсудил с нами условия контракта. Предполагалось, что мы вдвоём с Амирьянцем в результате теоретических исследований и командировок к ним в Сиэтл представим схему новой державки, а они на фирме Боинг спроектируют и изготовят этот прибор, предназначенный для измерения поля скоростей в их аэродинамической трубе.
Джим со всем согласился и спросил о нашей цене. Гена дипломатично ответил, что нас не столько волнуют деньги, как возможность заняться научной работой, а что касается контракта, то Джим должен видеть огромный объём предстоящей работы.
Тогда Джим предложил 50 тыс долларов, и все были довольны.
Прошло полтора месяца, и оттуда пришёл проект контракта. Первые пять пунктов совпали с тем, что было уже обговорено, но появился шестой пункт… о возможности участия фирмы Боинг в конструировании и изготовлении прибора в ЦАГИ. Это было 24 июля, а вчера Гена отправил туда факс (который он сочинил с помощью Парышева и Мамедова), в котором отмечалось, что ЦАГИ не обещал конструировать и изготавливать, и что это должна была делать фирма Боинг. Что это? Недоразумение?
Я же всё прекрасно понял, в чём дело. По прежнему контракту в 1995г ЦАГИ за ничтожную цену 56 тыс $ не только обосновал двойную летающую державку, но и сконструировал, сделал и продул в Т-128, где каждый пуск стоит 2000$. Теперь, если новую державку будут делать на Боинге, то это им обойдётся в миллион долларов. Такие деньги акционеры не утвердят, потому что акционеры не любят терять миллион там, где можно сделать за 50 тыс, а это они видели: возможно за счёт ЦАГИ. Это моё мнение я высказал Гене. Он приуныл, и мне кажется, начал понимать, что и в самом деле, конструировать придётся нашими руками. Там это невозможно: во-первых, для них это дорого, а во-вторых, получается «сделай то, сам не знаю что!» – не могут они конструировать, не понимая идеи, а идея наша.
Тогда Гена спросил меня, а нельзя ли использовать старую конструкцию, которую мы продували в Т-128? Я ответил, что можно, для чего надо укоротить верхнее крыло и заменить оба узла. «Так, если ты уверен в этом, то давай напишем об этом письмо и срочно пошлём им». Но в том то и дело, что я не уверен, потому что когда в марте 1996г был флаттер на нижнем крыле, то амплитуда была страшная, и нет уверенности, что это лёгкое углепластиковое нижнее крыло не претерпело внутренних мало заметных разрушений.
Самое важное, как объяснил мне Гена, успеть утвердить этот контракт как можно быстрее, чтобы попасть в бюджет Боинга текущего года. Но, увы! Похоже, что это не выйдет. Что касается меня, то я отношусь к этому равнодушно. Когда неделю назад пришла бумага, и мы ещё не подозревали о провале, Гена объявил мне, что из 50 тыс $ половина предназначена для зарплаты нам двоим. А я подумал вслух: 12 тыс $ - это огромная сумма; куда столько? Но Гена успокоил: ничего особенного, нормальные деньги! Да, в цивилизованном мире это нормальные деньги. Например, наши Корейские друзья получают 36 тыс $ в год. Но! Их Северо-Корейские соседи получают 10 $ в месяц, и голодают. И так всюду, где коммунистический режим.