Дневник научного работника
Шрифт:
В последние дни поступило несколько томов с переводами руководств для ЭВМ Лабтам. Переводы поступают в виде пачки листов, а я взялся за их переплёт. Я их переплетаю, как меня научил мой друг Володя Широкопояс. Сжав пачку листов в тисках, пропиливаю щели в торце, а затем в эти щели провожу крепкую нитку на глубину 4 мм, заливаю клеем (лучше, эластичным). Вся работа занимает 15 мин. Я приношу эту продукцию на работу, где Нина Венедиктова приклеивает к торцу обложку из ватмана, а потом надписывает тушью заглавие. (Эти учебные пособия так никому и не понадобились).
Сегодня в 1630 мне
Вчера было любопытное переполнение у Тамары, вернее контролируемый останов по отрицательности диагональных коэффициентов в матрице жёсткости, и это произошло в моей СП337. И при этом напечатано, якобы g11 в матрице жёсткости равен -.238..е– 5. Число как число, но в случае Авоста всегда печатается это же число в восьмеричном коде, и оно оказалось таким: 2726000000000262. Я сразу понял, что такого числа не может быть в природе, если его специально не придумать: не может быть в средине мантиссы 9 нулей подряд ни в десятичной, ни в любой системе (вероятность 8– 9). Это оказался сбой.
12 ноября 1988 года, суббота. В ЦАГИ рабочий день – до 1527.
С утра я пытался звонить Салтыкову на «Молнию», но забыл, что по всей стране выходной. Я ему хотел сообщить условия договора. Вчера я советовался со Стрелковым, и вот что он предложил. Мы обязуемся за два года сделать комплекс программ в Фортране, а они нам поставляют ЭВМ VAX. Калькуляция такая. На зарплату троим – 35 тыс руб, множим на 8, т.к. в ЦАГИ фонд зарплаты составляет 1/8 от цены работы, получаем 280 тыс. Это хватит на ЭВМ с запасом.
Мосунов задумал новый комплекс на Фортране взамен действующего. Он будет называться КС2. Я предлагаю завести большую тетрадь и начать вписывать туда проект нового комплекса. А я буду ему помогать. Сегодня я уже открыл свою общую тетрадь и написал заглавие «Новый комплекс КС2», но меня тут же свалил сон. А тут принесли очередные тома руководства для Лабтама. Время 12 ч. Я взял 4 пачки листов, пошёл домой и за час всё переплёл. Пообедав пирогом с простоквашей, вернулся в ЦАГИ в 1330.
Для женщин сделали роскошную комнату отдыха. Там можно пить чай и болтать. На полу синий палас. Полированные столики. Тюлевые шторы. Я сказал Перетягину, что эта комната не только для женщин, там и он может пить свой чай. А он обиделся, думал, что я его гоню.
Приходил Нессонов за пластинками: ему нужна музыка Баха.
13 ноября 1988 года, воскресенье.
Тёще исполнилось 85 лет, и на зиму мы перевели её к нам. Она теперь живёт в Гериной комнате, а Гера, наоборот, переехал жить на её место. Там дача большая, но много хозяев. На нашей половине живёт бабушка и её сын, Иринин брат Юрий.
Воскресный день выдался мрачный. И всё было мрачно и обыденно в тот день: и семейные дела, и хобби, даже противно переписывать. Единственную радость в тот день нам доставила Лиля. Она вернулась из заочного пединститута в 20 часов, благополучно сдав зачёт.
14 ноября 1988 года, понедельник.
С
В программе КС вообще нет никаких МЛ (магнитных лент)! Причём здесь «Запись на МЛ?» Там должна быть запись на МБ! (барабан)! Итак, он оказался не прав, но не извинился.
Позвонил Славе Салтыкову по поводу договора: мы им сделаем комплекс за два года, а они на это время обеспечат нас ЭВМ. Он обещал переговорить со Спириным.
Соболев вручил мне образец договора на госзаказ. Такой каламбур, - несколько страниц текста и всё юридическим языком! И непонятно, кто будет проверять выполненную научно-техническую работу.
Утром в 830 зашёл Сабанов и взял на полчаса нашу пробивалку, (мы острим: «ручной перфоратор системы пробивалка»). И вот уже 1130, а его всё нет. Все недовольны: и Толя, и Ира, и Тамара. Я тоже был вынужден вместо пробивки прорезать две дырочки бритвочкой. Ничего не поделаешь, – вся наша работа держится на перфокартах.
В 1400 расширенный НТС ЦАГИ по прочности на государственную премию 1989 года. Утром я часто вижу Чижова, – его гараж на нашей улице, - я спросил его: «Кого выдвигают на премию?» «Не знаю, - ответил он, - но не меня!»
Галкин обещал ускорить заключение договора с «Молнией».
15 ноября 1988 года, вторник.
Итак, НТС по выдвижению на государственную премию 1989 года.
Из двух организаций пришли письма с предложением включить в авторский коллектив на представление на госпремии представителей от ЦАГИ. Сначала зачитали письмо от организации «Машиностроение». Выдвигается комплекс расчёта на прочность под названием «Отсек». От ЦАГИ предлагается включить Замулу, Дударькова и Синявского. Что касается Замулы и Синявского, то эти люди нам хорошо известны, а Дударьков – это, по-видимому, исполнитель, т. е. тот, кто непосредственно делал эту работу. Обычно так и бывает: список возглавляют руководители, а исполнители в конце. А потом в министерстве список урезают, и исполнители оказываются за бортом.
Потом зачитали письмо от другой организации. Подаётся работа по исследованию ресурса в машиноведении. Там тоже несколько институтов: ИПМ – институт проблем механики, и т. п. От ЦАГИ приглашают двоих. И вот эти два места вызвали бурю. От НИО-19 ясно – Райхера. А вот от НИО-18 пытались выдвинуть Лейбова, но трудовой коллектив не утвердил, так как там несколько людей, одинаково достойных. Либо троих: Лейбова, Нестеренко, Абрамова, либо никого, - так решил коллектив во главе с председателем СТК Валентиной Вас. Климович. Тут Селихов, который вёл НТС, объяснил (и потом Галкин, имеющий большой опыт в получении Государственных премий, добавил), что на госпремию разрешается подавать коллектив не более 12 человек, и поэтому от нас мы не можем подать более двух человек. «Так что давайте, не будем упускать предоставленную нам возможность и подадим хотя бы одного Лейбова», - подытожил он.