Дневник партизанских действии 1812 года
Шрифт:
действительно забирал и истреблял по триста и четыреста нижних и вышних
чинов, но посторонние люди, линейные и главной квартиры чиновники, всегда
сомневались в его успехах и полагали, что он только бьет на бумаге, а не на
деле. Ко всему тому таковое поведение вскоре лишило его лучших офицеров,
вначале к нему приверженных. Они содрогнулись быть не токмо помощниками, но
даже свидетелями сих бесполезных кровопролитий и оставили его с одним его
сеидом - Ахтырского
неустрашимым, но кровожаждущим и по невежеству своему надеявшимся получить
царство небесное за истребление неприятеля каким бы то образом ни было.
В ночь возвратились разъездные мои, посланные к селу Ляхову, и уведомили
меня, что как в нем, так и в Язвине находятся два сильных неприятельских
отряда, что мне подтвердил и приведенный ими пленный, уверяя, что в первом
селе стоит генерал Ожеро с двумя тысячами человек пехоты и частью
кавалерии.
Мы решились атаковать Ляхово. Но так как все три партии не составляли более
тысячи двухсот человек разного сбора конницы, восьмидесяти егерей 20-го
егерского полка и четырех орудий, то я предложил пригласить на удар сей
графа Орлова-Денисова, которого партия состояла из шести полков казачьих и
Нежинского драгунского полка, весьма слабого, но еще годного для декорации
какого-нибудь возвышения.
Немедленно я послал к графу письмо пригласительное: "По встрече и разлуке
нашей я приметил, граф, что вы считаете меня непримиримым врагом всякого
начальства; кто без властолюбия? И я, при малых дарованиях моих, более
люблю быть первым, нежели вторым, а еще менее четвертым. Но властолюбие мое
простирается до черты общей пользы. Вот пример вам: я открыл в селе Ляхове
неприятеля, Сеславин, Фигнер и я соединились. Мы готовы драться. Но дело не
в драке, а в успехе. Нас не более тысячи двухсот человек, а французов две
тысячи и еще свежих. Поспешите к нам в Белкино, возьмите нас под свое
начальство - и ура! с богом!"
Двадцать седьмого числа мы были на марше. Вечером я получил от графа ответ.
Он писал: "Уведомление о движении вашем в Белкино я получил. Вслед за сим и
я следую для нападения на неприятеля; но кажется мне, что атака наша без
присоединения ко мне командированных мною трех полков, которые прибыть
должны через два часа, будет не наверное; а потому не худо бы нам дождаться
и действовать всеми силами".
Двадцать восьмого, поутру, Фигнер, Сеславин и я приехали в одну деревушку,
занимаемую
Ляхово, вокруг села биваки; несколько пеших и конных солдат показывались
между избами и шалашами, более ничего не можно было заметить. Спустя
полчаса времени мы увидели неприятельских фуражиров в числе сорока человек,
ехавших без малейшей осторожности в направлении к Таращину. Чеченский
послал в тыл им лощиною сотню казаков своих. Фуражиры приметили их, когда
уже было поздно. Несколько спаслось бегством, большая часть, вместе с
офицером (адъютантом генерала Ожеро), сдалась в плен. Они подтвердили нам
известие о корпусе Бараге-Дильера и об отряде генерала Ожеро, кои невзирая
на следование отряда графа Ожаровского, прошедшего 27-го числа Балтутино на
Рославльскую дорогу, остались неподвижными, хотя Балтутино от Ляхова не
более как в семнадцати, а от Язвина в девяти верстах.
Вскоре из Белкина подошла ко мне вся партия моя, и граф Орлов-Денисов
явился на лихом коне с вестовыми гвардейскими казаками. Он известил нас,
что командированные им три полка прибыли и что вся его партия подходит.
Поговоря со мною, как и с которой стороны будем атаковать, он повернулся к
Фигнеру и Сеславину, которых еще партии не прибыли на место, и сказал: "Я
надеюсь, господа, что вы нас поддержите". Я предупредил ответ их: "Я за них
отвечаю, граф; не русским - выдавать русских". Сеславин согласился от всего
сердца, но Фигнер с некоторою ужимкой, ибо один любил опасности, как свою
стихию, другой - не боялся их, но любил сквозь них видеть собственную
пользу без раздела ее с другими. Спустя час времени все партии наши
соединились, кроме восьмидесяти егерей Сеславина; а так как мне поручена
была честь вести передовые войска, то я, до прибытия егерей, велел выбрать
в стрелки казаков, имевших ружья, и пошел к Ляхову, следуемый всеми
партиями.
Направление наше было наперерез Смоленской дороге, дабы совершенно
преградить отряду Ожеро отступление к Бараге-Дильеру, занимавшему
Долгомостье.
Коль скоро начали мы вытягиваться и подвигаться к Ляхову, все в селе этом
пришло в смятение; мы услышали барабаны и ясно видели, как отряд становился
в ружье; стрелки отделялись от колонн и выбегали из-за изб к нам навстречу.
Немедленно я спешил казаков моих и завязал дело. Полк Попова 13-го и
партизанскую мою команду развернул на левом фланге спешенных казаков, чтобы