Дневник партизанских действии 1812 года
Шрифт:
В ночь на 8-е число засада, поставленная мною на дороге, из Орши в Горки
лежащей, перехватила прежде курьера, а через два часа жида[49], посланных
от маршала Бертье к Бланкару с повелением идти наипоспешнее за Днепр. В ту
же минуту дали мне знать, что один из разъездов моих, ходивший из Савы к
Горкам, вступил беспрепятственно в сие местечко, что вместо депо встретил
там отряд графа Ожаровского и что, по известиям от жителей, неприятель
пошел
городу.
На походе узнал я, что депо прибыло в Копыс и заняло его, со всею воинской
предосторожностию, половинным числом пеших кавалеристов, дабы назавтра
прикрыть ими переправу тягостей, защищаемых другою половиною сей сволочи.
Обстоятельство это понудило меня остановиться скрытно в шести верстах от
Копыса при селе Сметанке, с намерением не прежде предпринять нападение, как
по переправе половины депо чрез реку, и тогда разбить поодиночке: одну
часть на сей, а другую - на той стороне Днепра. Река сия не была еще
схвачена льдом, одни края оной были легко замерзшими.
Девятого, поутру, мы помчались к Копысу. Почти половина депо была уже на
противоположном берегу; другая половина, оставшаяся на сей стороне,
намеревалась вначале защищаться против вскакавших в главную улицу гусаров
моих и донского полка Попова 13-го; но коль скоро Чеченский с Бугским своим
полком пробрался вдоль берега и явился в тылу оной, среди города, у
переправы, - тогда все стало бросать оружие, отрезывать пристяжки у
повозочных лошадей и переправляться где попало вплавь на противоположный
берег. Мгновенно река покрылась плывущими и утопающими людьми и лошадьми.
Берега оной и сама она завалилась фурами, каретами и колясками. В улицах
началась погоня и резня беспощадная, а с противного берега открылся по нас
сильный ружейный огонь. Желая дать время рассыпанным по городу казакам моим
окончательно очистить улицы от неприятеля, я остановился с резервом на
площади у самого берега и велел привести ко мне мэра (городничего),
определенного в город сей французами. По дошедшим ко мне слухам, он
притеснял и даже убивал пленных наших в угождение полякам. Привели пред
меня какого-то рябого и среднего роста человека. Он на чистом русском языке
просил у меня позволения объясниться, в одно время как жена его с
престарелой матерью своей бросились к ногам моим и просили ему помилования.
Пули осыпали нас. Я им сказал, что тут не их место, и просил удалиться, дав
честное слово, что господин Попов (так звали сего мнимого мэра) нимало не
пострадает, если он невиновен, и отдал
Вскоре наездники мои очистили от неприятеля улицы. Я собрал полки и,
невзирая на стрельбу, производимую с противного берега, пустился двумя
толпами вплавь чрез Днепр, оплывая, так сказать, справа и слева линию
стрелков, защищавших переправу. Еще мы не коснулись до берега, как большая
часть сих стрелков пришла в смятение, стала бросать оружие и кричать, что
они сдаются. Мы переправились. Я отрядил сотню казаков для забрания
сдавшихся в плен, скрывавшихся в Александрии[50] и бежавших в разброде чрез
столбовую Белорусскую дорогу. Вся партия пустилась за остатками депо,
направление которого показывали нам брошенные фуры, повозки и отставшие
пехотинцы от главной массы, состоявшей уже не более как в двести пятьдесят
рядовых и офицеров, ибо все разбрелось по лесам, погибло в реке, поколото
казаками и захвачено ими в плен. Сих последних было шестьсот рядовых и,
помнится, около десяти офицеров.
Оконча преследование в нескольких верстах от берега, я послал поручика
Макарова со ста казаками по дороге к Толочину, а подполковника Храповицкого
со ста пятьюдесятью казаками в Шклов. Сам же с остальною частью партии
воротился в Копыс, где удостоверился, что господин Попов не только не
исполнял должности мэра, но даже скрывался с семьею своею в лесах во время
властвования в сем краю неприятеля. Видя невинность сего чиновника, я
поручил ему временное управление городом и велел открыть магистрат
по-прежнему. Истинного же мэра отыскал и отослал в главную квартиру с
описанием его неистовств с русскими пленными и лихоимства с жителями.
Не прошло двух часов, как прибыл в Копыс Шамшева казачий полк с ста
пятьюдесятью Мариупольского полка гусарами, под командою подполковника
Павла Ржевского. Сей офицер известил меня, что граф Ожаровский, не застав
неприятеля в Горках и видя невозможность догнать его целым отрядом, отрядил
часть оного к Копысу, а сам обратился к Шклову, занимаемому, по слухам,
дошедшим до графа, сильным неприятельским отрядом. Хотя я верно знал, что в
Шклове было не более шестидесяти человек неприятеля, при всем том не мог я
чрез Ржевского не пожелать графу Ожаровскому победы и славы тем
чистосердечнее, что сражение с шестьюдесятью человеками исполняло если не
все, то по крайней мере первую часть моего желания. Обеты мои остались
втуне, но когда 10-го числа отряд генерала сего готовился уже