Дневник переводчик Посольского приказа Кристофа Боуша (1654-1664)

Русаковский Олег

После этого они отправились в комнату для переговоров и сели за стол вместе с господами переговорщиками. Они желали, однако, перемирия с Польской короной и устранения и искоренения возникших недоразумений.

30 декабря прибыл польский посланник Павел Роля [176] , посланный литовскими сословиями с тем, чтобы выразить Его Царскому Величеству их покорность и подданство, каковые приняли с большим удовольствием. Им пожаловали охранную грамоту в том, что все, доверившиеся покровительству Его Царского Величества, сохранили свою собственность и защиту от нападения московитов.

176

Согласно русским источникам, царь принял Ролю в Кремле уже 25 декабря 1655 г. См.: Флоря Б.Н. Русское государство и его западные соседи (1655–1661 гг.). М.: Индрик, 2010. С. 41.

Дополнение к 1655 году

Еще прошлой осенью поляки собрали большое войско, состоявшее из всяческих народов, с которым генерал Великого княжества Литовского Радзивилл и фельдмаршал Гонсевский подступили под Могилев и осадили эту крепость, граждане и жители которой, начиная со времен казацкого мятежа, никогда не хранили верность и преданность Польской короне [177] , но всяческим образом искали покровительства врагов и, наконец, совершенно без всякой причины и принуждения предались московитам. После нескольких неудачных приступов, не в силах справиться с доброй и осторожной подготовкой, которую учинили в крепости, поляки, опасаясь подмоги из Москвы, отошли, не исполнив дела, хотя и потеряли многих людей во время приступов,

большей же частью из-за жестоких морозов.

177

Имеются в виду сношения могилевской шляхты с запорожскими казаками в 1653–1654 гг.

Весной Его Царское Величество со всей свитой и могучим войском пришел от Москвы в Смоленск, а оттуда направился через Шклов в Литву в направлении Борисова, который поляки покинули разоренным, оставив переправу без охраны и открыв дорогу приближающемуся врагу. Оттуда, обеспечив крепость добрым гарнизоном, он отправился к Минску, который после незначительных стычек был оставлен поляками и сдался в руки врага под началом окольничего и генерал-цейхмейстера Богдана Матвеевича Хитрово [178] , руководившего передовым отрядом. Заняв и этот город, Его Царское Величество направился в Сморгонь, а оттуда в полном боевом порядке со всем своим войском подошел к столице Литвы, Вильне. Генерал Радзивилл и Гонсевский, видя, что враг прибыл со столь мужественной решимостью, сперва оставили свой лагерь Немеж в двух милях от Вильны, а затем отступили со своими войсками в город, но в конце концов из-за недостатка храбрости оставили и его на разграбление приближавшемуся сильному неприятелю. Казацкий полковник Иван Золотаренков со своими казаками не желали ожидать московитское войско, которое, еще не доверяя врагу, готовилось двигаться несколько осторожнее. Итак, казаки со всем своим отребьем ворвались первыми в эту прославленную столицу, которую они нашли совершенно покинутой людьми, но полной всевозможными запасами. За ними следовали некоторые полки московитов, а Его Царское Величество расположился главным лагерем на холмах перед городом. Оставшиеся поляки из числа простонародья, застигнутые в городе врасплох, бежали в беспорядке по мосту через реку Вилия, так что враг вырезал их самым прискорбным образом. Хотя генерал Радзивилл, отступивший до того, разместил несколько рот с орудиями на холмах над мостом, намереваясь защитить переправу и помочь оставшимся полякам, это небольшое сопротивление не возымело действия из-за численности неприятеля, поскольку вся литовская армия уже отступила прежде, чем враг смог ее увидеть. Вскоре и эти немногие оставили переправу и почли за лучшее спасать собственные жизни, так что великолепный город, известный во всем свете, совершенно разграбили и подвергли разбою, вырезав или уведя всех найденных в нем живыми в качестве пленников в вечное рабство, предали огню роскошные городские здания и полностью разорили город, оставив лишь гарнизон в королевском замке. Его Царское Величество, отдохнув немного от утомительного похода, направился вновь в главную армию и вернулся с ней по уже пройденному пути в Белоруссию, оставив генералам и наместникам подготовленные армии, с тем чтобы привести под его власть остальную Литву и надзирать над завоеванными городами и оставшимися в живых поляками. Итак, московиты и казаки разорили и разграбили все Великое княжество Литовское, вырезав многие тысячи невинных людей и уведя прочих в вечное рабство. Московиты взяли Ковно, Лиду, Гродно, Новогрудок и все замки и крепости и осадили Брест, Ляховичи, Слуцк и Несвиж, которые закрыли ворота и до сих пор не сдавались врагу, равно как и Быхов на Днепре. Генерал Радзивилл же, оставив врагу столичный город Вильну и все Великое княжество Литовское, отошел со своими войсками в Жемайтию и отдался поначалу под шведское покровительство на определенных условиях, которые он утвердил с графом Магнусом Делагарди и господином Бенгтом Шютте. Также и фельдмаршала Гонсевского он передал в шведские руки. Видя это, все в армии искали выхода и спасения собственной жизни в бегстве, частью отдавшись под шведскую власть, частью бежав к московитам. Лишь немногие желали подчиниться властям страны, которых нигде не могли найти, и не занимали ничьей стороны, пока генеральство Великого княжества Литовского не перешло виленскому палатину господину Павлу Сапеге.

178

Автор «Дневника» называет Хитрово генерал-цейхмейстером, вероятно, вследствие его руководства Оружейной палатой.

Король Швеции Карл Густав вторгся с превосходно вооруженной армией в Пруссию. Когда он подчинил себе курфюрста Бранденбурга, ему отдались также войска Польской короны, называемые кварцяными [179] . Они разорили свое отечество – Польшу, а также Пруссию самым жестоким образом и открыли шведам свободный путь и добрые квартиры. Укрепленные города в Польше и Пруссии, а именно Эльбинг, Торунь, Великая Познань, Варшава и Краков, сдавались врагу без всякого сопротивления. Все сенаторы и советники Польской короны также искали покровительства у Его Величества короля Швеции, который хотя и принимал их охотно, но весьма мало или вовсе не доверял им. Его Величество же, король Польши Ян Казимир, покинутый всеми своими приближенными, принужден был из-за нестроения в государстве, где его преследовали и враги, и друзья, бежать с совсем небольшим отрядом и немногими дворянами через границу в Силезию, в свое графство Оппельн [180] , оставив всю Польшу, Пруссию и Жемайтию Шведу, Литву и Белоруссию – Московиту, а Малороссию, Волынь, Подолию и всю Украину – своим восставшим подданным, казакам. Его Величество, царь Московский, отбыв из Литвы, предоставил своему боярину и воеводе князю Семену Андреевичу Урусову с новгородскими и псковскими войсками численностью около тридцати тысяч человек [181] занять и привести в подчинение Его Царскому Величеству все прочее. Тот, завоевав многие города, прибыл, наконец, под Брест в Литве и, обнаружив некоторое сопротивление со стороны литовцев, которые присоединились к Сапеге, ставшему генералом вместо князя Радзивилла [182] , вынужден был после нескольких схваток отступить. Гетман Сапега преследовал Урусова со своим войском, вынудив его наконец остановиться и отчаянно сражаться перед лицом польской горячности, но был разбит под Верховичами, так что многие искусные и храбрые польские всадники из-за своей чрезмерной горячности обагрили поле битвы своей кровью. Генерал московитов Урусов, однако, отступил после этой победы к своим границам, не доверяя судьбе, отвернувшейся от поляков. Он снабдил все завоеванные в Литве города добрыми комендантами и сильными гарнизонами московитов и оставил после себя добрый и надежный надзор.

179

Кварцяное войско (wojsko kwarciane) – постоянные части армии Польского королевства.

180

В действительности Оппельн (Ополе) имел статус герцогства и принадлежал австрийским Габсбургам.

181

Современные историки оценивают силы Урусова не более чем в 7000 человек. См.: Курбатов О.А. Русско-польская война… С. 75.

182

В действительности на момент столкновения под Брестом (13 ноября 1655 г.) и битвы при Верховичах (17 ноября 1655 г.) гетманская булава еще принадлежала князю Янушу Радзивиллу. Лишь после смерти последнего король предложил в марте 1656 г. место гетмана Павлу Яну Сапеге.

Шведский генерал-лейтенант граф Магнус Делагарди и военный комиссар господин Бенгт Шютте, подчинив все княжество Жемайтское шведской власти и связав дворянство клятвами, ни в малейшей степени не доверяли полякам, а определили во все города шведских офицеров и солдат, каковым господам поляки принуждены были повиноваться. Гетман Радзивилл, заметив этот обман или меры предосторожности, противоречившие его намерениям, поскольку шведы не только не соблюли договор и не назначили его главнокомандующим, но и совершенно отняли у него командование и подчинили его полки шведским офицерам, его же офицеров сократили, впал в меланхолию и умер в конце концов в Тыкоцине, как о том сообщают, позорной смертью. Фельдмаршала же Гонсевского шведы удерживали в плену в Кёнигсберге.

Третья армия московитов под началом боярина дворового маршала и воеводы Василия Васильевича Бутурлина, действуя вместе с запорожскими казаками, разорила все местности в областях Подолия, Волынь, Малороссия и Подгорье [183] .

Они разрушили все, что попалось им на пути, завоевали многие города и замки, разграбили, а после предали огню Люблин, взяли пленными многих знатных людей и привели несчетное число рабов в Москву, среди них – Петра Потоцкого, воеводича брацлавского, одного из рода Калиновских и многих прочих виднейших людей. Татарский хан, хотя и выказывал желание помочь полякам со всем своим войском, которое в продолжение всего лета действовало в полях Подолии, после первых стычек с московитами и казаками забрал с собой то, что ему причиталось в этой земле, и вернулся к осени со своей стаей нехристей в свою страну, оставив генерала Потоцкого с совсем небольшими силами в поле и вынудив его спасаться от множества казаков и московитов отступлением в крепости. Наибольший же ущерб поляки испытали в этом году от собственных подданных, которые часто без малейшего принуждения сдавались и перебегали на сторону врага. Ведь воистину ни один из врагов не смог бы продвинуться столь далеко, если бы собственные члены государства не разодрали внутренности своего отечества, открыв врагу ворота страны и дорогу в нее и изгнав немногих верных подданных или принеся их в жертву появившимся врагам. Московитской стороне сдались многие пустые и бесчестные люди, как, например, Масальский, воеводич брестский, который, присягнув московитам, собрал отовсюду безбожный сброд и с ними разорял, грабил и жег то тут, то там в Литве, и, наконец, завоевал с помощью московитов Тыкоцин и отправил в Москву в качестве великого подарка знамена, сабли и рабов, а также украшения, найденные им на теле умершего генерала Радзивилла. Так же поступал и Кароль Лисовский со своими безбожными сообщниками – Менжинским, Рудоминой, Сухтицким, отчаянным мерзавцем Слонским и многими другими. Ведь поляки, стекавшиеся главным образом в Москву из завоеванных и незавоеванных мест, презрели собственный народ и поклялись Его Царскому Величеству верно служить против своей страны и государя, будучи пожалованы за это высокими чинами и великими дарами. Они были так этим ослеплены, что не было достаточного средства удержать их от пролития крови своих братьев и разорения своего безвинного отечества. За плату, приличествующую мерзавцам, и ради того, чтобы угодить московитам, они совершили больше жестокостей и непотребств, чем обыкновенно творят татары и язычники, надругались над честными женщинами и девушками, до смерти мучили и пытали всех, кто попадал в их руки, и не выказывали сострадания даже единоутробным братьям. Они причинили своему отечеству и своей родной стране такой ущерб, что возбудили в конце концов подозрения у народа московитов и по справедливому Божьему суду, который ни один поступок не оставляет без наказания, сами испытали много горестей, потеряв женщин и детей, добро и имущество. Часть из них, опротивев московитам, бежали в Польшу, покинув жен и детей в нужде, и в конце концов нашли заслуженное наказание под польской саблей или на московитской виселице. Многие обманулись в своих ожиданиях и были преданы мучительной смерти с женами и детьми. Счастливейшие из них окончили свои безбожные жизни в острогах московитов или польских темницах, отдав Богу свои бесчестные души.

183

Имеется в виду Прикарпатье.

В этом году в Казани, Астрахани, Нижнем Новгороде и многих других городах Московии свирепствовала чума, от которой умерли и многие польские пленники. Также в этом государстве из-за войны начала портиться прославленная серебряная монета, а потому ввели различные медные монеты, а именно большой медный талер, стоивший шесть польских флоринов или один рубль, и другую, стоившую примерно в половину меньше. Также чеканили алтыны и гроши, а на немецкие рейхсталеры, по-прежнему стоившие в этой стране лишь пятьдесят копеек серебром, ставили штемпели Его Царского Величества и выдавали ими из казны плату приказным людям, считая их по 64 копейки, другие же разрезали на четыре части и каждую часть выдавали из казны, считая по 25 копеек. Все эти монеты совершенно не имели хождения среди простого люда. В казну же их неохотно принимали по прежней цене, а, напротив, покупали у приказных людей за меньшую плату. Управляющие Его Царского Величества полагали это выгодным, но наверняка старались лишь наполнить свой собственный кошелек и обобрать простой люд.

1656 год

16 марта в Москву прибыл посланник польского короля Петр Галинский, маршалок оршанский [184] , и поселился в доме немецкого купца Германна фон Тройена на Поганом пруду [185] .

25 марта на улице против их двора один из слуг посланника зарубил саблей одного московита, срамившего из высокомерия польский народ, который они в нынешнее время совершенно презирают. 28 марта по приказу Его Царского Величества ему отрубили голову топором на том же месте, где он зарубил московита.

184

Согласно русским источникам, Галинский прибыл в Москву 4 апреля, что образует, возможно, самую большую хронологическую ошибку в «Дневнике». См.: Иванов Д.И. Восточная Европа во внешней политике России середины XVII века (Русско-польские переговоры 1656 года): дис…. к.и.н. М.: МГУ им. М.В. Ломоносова, 2000. С. 30.

185

Ныне – Чистые пруды.

29 марта отрубили голову топором одному мальчику восьми лет, сыну дворянина Ивана Елакина, по той причине, что он, играя с другими мальчиками на улице города, где его отец был воеводой, сказался между ними царевичем. Его отца и мать замучили до смерти лишь из подозрения, не приказали ли они или не научили его таким словам [186] .

10 апреля был на переговорах польский посланник Галинский. Он сообщил о склонности и стремлении своего короля и государя, Его Величества короля Польского, к миру. Ему немедля сообщили, что Его Царское Величество склонен к заключению мира с королем и Польской короной и к прекращению кровопролития, причиной и поводом к которому была несправедливость поляков. Чтобы засвидетельствовать добрую волю Его Царского Величества, ему передали шестьдесят польских пленных.

186

Вероятно, автор «Дневника» пересказывает слухи, циркулировавшие в Москве, в том числе среди иноземцев. Ср.: Дневник Андерса Траны… С. 67: «20 марта судили двенадцатилетнего сына воеводы лишь по той ничтожной причине, что он, играя с сыном другого именитого боярина, назвал себя царевичем или Великим Князем и хотел, чтобы другой ему поклонился. Все это была игра, но ему пришлось поплатиться жизнью». В русских источниках, однако, упоминание об этом эпизоде найти не удалось, и достоверность сообщения «Дневника» представляется сомнительной. В XVII в. известны случаи «игры в царя», в том числе среди детей или подростков, но ни один из них не приводил, насколько можно судить, к столь жестоким наказаниям. См.: Полосин И.И. Игра в царя (отголоски Смуты в московском быту XVII в.) // Известия Тверского педагогического университета. 1926. Вып. 1. С. 59–63; Лукин П.В. Народные представления о государственной власти в России XVII века. М.: Наука, 2000. С. 163–168.

4 мая императорские послы господин Аллегретто де Аллегретти и господин Иоганн Дитрих фон Лорбах были у стола Его Царского Величества в верху, в четырехугольной палате [187] . В тот же день они должны были прощаться, но, будучи в приподнятом настроении и предчувствуя счастливый успех своих намерений, они несколько переусердствовали с напитками, и их отъезд отложили [188] .

7 мая господа императорские послы в последний раз были на приеме у Его Царского Величества и отбыли полностью удовлетворенными. Их посредничество приняли с подобающим уважением и совершенной дружбой, постановив устроить в Вильне съезд для переговоров о мире с Польской короной. Господам императорским послам как посредникам надлежит, как только они получат через отправленного в Вену Николу Винченти [189] , одного из своих дворян, полномочия от Его Императорского Величества, явиться на съезде в Вильне и способствовать заключению мира.

187

Имеется в виду Грановитая палата.

188

О сильном опьянении императорских послов на этом приеме, датируя его 4/14 мая 1656 г., сообщает и Франо Гундулич. См.: Гундулич Ф. Путешествие из Вены в Москву… С. 155–157.

189

Имеется в виду прапорщик Николай Минчетич (Николло Минчетти), отправившийся в Вену в конце января 1656 г. вместе с царским посланником, дьяком Григорием Богдановым.

Конец ознакомительного фрагмента.