Дневник переводчика Посольского приказа Кристофа Боуша (1654-1664). Перевод, комментарии, немецкий оригинал
Шрифт:
29 марта отрубили голову топором одному мальчику восьми лет, сыну дворянина Ивана Елакина, по той причине, что он, играя с другими мальчиками на улице города, где его отец был воеводой, сказался между ними царевичем. Его отца и мать замучили до смерти лишь из подозрения, не приказали ли они или не научили его таким словам [187] .
10 апреля был на переговорах польский посланник Галинский. Он сообщил о склонности и стремлении своего короля и государя, Его Величества короля Польского, к миру. Ему немедля сообщили, что Его Царское Величество склонен к заключению мира с королем и Польской короной и к прекращению кровопролития, причиной и поводом к которому была несправедливость поляков. Чтобы засвидетельствовать добрую волю Его Царского Величества, ему передали шестьдесят польских пленных.
187
Вероятно, автор «Дневника» пересказывает слухи, циркулировавшие в Москве, в том числе среди иноземцев. Ср.: Дневник Андерса Траны… С. 67: «20 марта судили двенадцатилетнего сына воеводы лишь по той ничтожной причине, что он, играя с сыном другого именитого боярина, назвал
4 мая императорские послы господин Аллегретто де Аллегретти и господин Иоганн Дитрих фон Лорбах были у стола Его Царского Величества в верху, в четырехугольной палате [188] . В тот же день они должны были прощаться, но, будучи в приподнятом настроении и предчувствуя счастливый успех своих намерений, они несколько переусердствовали с напитками, и их отъезд отложили [189] .
7 мая господа императорские послы в последний раз были на приеме у Его Царского Величества и отбыли полностью удовлетворенными. Их посредничество приняли с подобающим уважением и совершенной дружбой, постановив устроить в Вильне съезд для переговоров о мире с Польской короной. Господам императорским послам как посредникам надлежит, как только они получат через отправленного в Вену Николу Винченти [190] , одного из своих дворян, полномочия от Его Императорского Величества, явиться на съезде в Вильне и способствовать заключению мира.
188
Имеется в виду Грановитая палата.
189
О сильном опьянении императорских послов на этом приеме, датируя его 4/14 мая 1656 г., сообщает и Франо Гундулич. См.: Гундулич Ф. Путешествие из Вены в Москву… С. 155–157.
190
Имеется в виду прапорщик Николай Минчетич (Николло Минчетти), отправившийся в Вену в конце января 1656 г. вместе с царским посланником, дьяком Григорием Богдановым.
11 мая господа императорские послы выехали из Москвы, держа свой путь на Новгород, чтобы встретиться с гонцом, отправленным ко двору Римского императора, поскольку ему приказали следовать этой дорогой.
14 мая шведским послам, государственному советнику господину Густаву Бьельке и его товарищам, объявили о заключении под стражу [191] их приставы Василий Волынский и дьяк Дмитрий Шубин, поскольку Его Царское Величество решился не терпеть более великие несправедливости со стороны короля и вероломного Шведского королевства, а одолеть их войной и силой оружия Его Царского Величества. У них и всех их людей отобрали оружие и уменьшили данное им прежде содержание. Хотя эти достойные господа и намеревались дать ответ, призвав право народов в доказательство своей невиновности, их слова, сколь бы справедливы они ни были, ничего не стоили. Напротив, их, не говоря ни слова, посадили под усиленную стражу и лишили всех свобод.
191
Шведские источники указывают в качестве даты ареста послов 15 мая, день отъезда царя в Смоленск. См.: Дневник Андерса Траны… С. 75; Dahlgren S. Philip Crusius von Krusenstiern in the Swedish Embassy to Russia, 1655–1658 // Die baltischen Lander und der Norden. Festschrift fur Helmut Piirimae zum 75. Geburtstag / Hrsg. von L. Mati, K. Enn. Tartu: Akadeemiline Ajalooselts, 2005. S. 172–193 (здесь – S. 182).
15 мая Его Царское Величество со всеми войсками, советниками и дворянами отправился из Москвы в Смоленск, чтобы оттуда двинуться в Витебск, Полоцк и далее вниз по Двине на Ригу.
30 июня Его Царское Величество со всеми своими войсками отправился из Витебска и разбил свой лагерь под Дорокупово, где отдыхал 1 июля.
[2 июля] Его Царское Величество со своей армией отправился в путь и стал лагерем под Мильковичами.
3 июля отправились в путь и разбили лагерь под Уллой, где отдыхали 4 июля. Была столь плохая погода, с молниями, громом и градом, что казалось, наступил конец неба и земли. Выпал град больше гусиного яйца, побив много людей и скота.
5 июля Его Царское Величество и вся главная армия прибыли в Полоцк. Его Царское Величество и знатнейшие бояре разместились в городе, пехота, не считая гвардии, в поле рядом с городом, а кавалерия рассеялась по деревням. Через Двину сделали наплавной мост.
6 июля прибыл дьяк Григорий Богданов [192] , отправленный в Вену с письмом к Его Императорскому Величеству, и привез письмо, в котором Его Императорское Величество назначал и приказывал послам Его Императорского Величества, господину Аллегретто Аллегретти и господину Иоганну Дитрих фон Лорбаху, быть посредниками на Виленском съезде и способствовать миру.
192
Вероятно, автор «Дневника» имеет в виду приезд Богданова в Смоленск, а не вообще к царскому двору, поскольку к Алексею Михайловичу посланник прибыл еще 20 мая 1656 г. в Вязьму. См.: Бантыш-Каменский Н.Н. Обзор внешних
9 июля прибыл стольник Назарий Алфимов, посланный к Его Величеству королю Швеции, с письмом от шведского короля, которым тот надеялся укрепить прежнюю дружбу, не замечая недоброжелательства со стороны Москвы.
10 июля царь тайно, в присутствии лишь четырех бояр или государственных советников, принял господ императорских послов, которые вернулись в Полоцк после встречи гонца с письмом императора, приказывавшим им отправляться на съезд в Вильну [193] .
193
Именно к этим тайным переговорам императорских послов с царем в присутствии бояр Бориса Ивановича Морозова, Ильи Даниловича Милославского и Федора Михайловича Ртищева относится уничижительное упоминание о Боуше в кн.: Гундулич Ф. Путешествие из Вены в Москву… С. 160.
13 июля Его Царское Величество пожаловал целовать свою руку в соборе Святой Софии комиссарам или великим послам [194] , отправленным на съезд в Вильне, а также приказным людям и их свите. Господами комиссарами были следующие: ближний боярин и наместник астраханский князь Никита Иванович Одоевский и его сын, боярин и наместник псковский князь Федор Никитич Одоевский, окольничий и наместник ярославский князь Иван Иванович Лобанов-Ростовский, дьяк Герасим Семенов сын Дохтуров и дьяк Ефим Родионов сын Юрьев, переводчики Кристоф Боуш и Григорий Колчицкий, два секретаря, Михайло Постников и Иван Астахов, и пять приказных людей. Исключая приказных служащих, господ комиссаров сопровождали восемь рот дворян, стольников и стрельцов Его Царского Величества, а также конный полк полковника Ганса Георга фон Штробеля и полк стрельцов под началом полковника Василия Философова.
194
Здесь и далее автор «Дневника» использует по отношению к русским представителям на посольских съездах термин «комиссары» (Commissarien), в то время как статейные списки и следующая за ними русская историографическая традиция именуют русских дипломатов «послами», оставляя термин «комиссары» для формально равных им по рангу польских и шведских представителей.
14 июля боярин и воевода новгородский князь Яков Куденетович Черкасский, командовавший передовым отрядом, выступил со своими войсками из Полоцка.
15 июля Его Царское Величество со своими государственными советниками и всеми войсками также отправился из Полоцка в Дисну.
16 июля господа комиссары выступили из Полоцка в Вильну и, пройдя две мили, стали лагерем на реке Ушаче. 17 июля оставались весь день на том же месте, поскольку второй из наших комиссаров, князь Федор Никитич Одоевский, охваченный внезапной болезнью, был совсем слаб и плох. На то же место прибыли и господа императорские послы, присоединившись к нам.
18 числа, несмотря на то что молодому Одоевскому становилось все хуже, мы принуждены были отправиться, пройдя три мили до Начи, и двигались бы дальше, если бы больной комиссар Одоевский не начал испускать дух в карете. Он скончался сразу же после того, как его вынесли из кареты и положили в шатре. Это было знаком великого послушания, которое этот народ оказывает своей власти, поскольку вышеназванный боярин князь Никита Иванович Одоевский был главой посольства и третьим человеком в государстве, господином из весьма древнего и знатного рода, преисполненным достоинства. Этот умерший господин, его сын двадцати пяти лет, пользовался равным с отцом уважением и был государственным советником. Несмотря на его слабость, бывшую причиной многих слез, отец не пожелал терять ни часа времени из-за его нездоровья, чтобы ничем не нарушить царский приказ, требовавший прибыть в Вильну как можно скорее. Ведь этот господин определенно мог бы прожить дольше, если бы его хоть немного щадили во время этой болезни. Но отец ни в коем случае не позволил бы этого, поскольку почитал подобное противным царскому распоряжению. Господа посредники весьма дивились этому поступку, увещевая и прося отца щадить сына в его болезни и хотя бы один день не двигаться с места. Он же никак не позволял этого сделать, отвечая, что предпочитает потерять сына, хотя он и любил его всем сердцем, нежели дурно выполнить приказ своего государя.
19 июля тело умершего боярина князя Федора Никитича Одоевского отправили в Москву с великими стенаниями старого господина отца, который в течение двух лет потерял трех взрослых сыновей и остался теперь лишь с одним единственным [195] . Старик-отец сопровождал его пешим на протяжении четверти мили и весьма горько плакал.
20 июля, после того как Его Царскому Величеству было отправлено известие о смерти молодого Одоевского с прошением о назначении комиссара на его место [196] , мы выступили от Начи и остановились на ночь на Плиссе. Туда прибыл польский дворянин по имени Юшкевич и советовал московитским господам комиссарам на нынешнем съезде особенно напирать на выборы, поскольку он знал наверное, что поляки решились после смерти нынешнего короля Яна Казимира, который уже совсем стар, выбрать ему в наследники Польской короны или царевича [197] , или даже Его Царское Величество. По этому случаю тотчас отправили нарочного к Его Царскому Величеству, чтобы получить приказ на такой случай.
195
Имеются в виду, помимо князя Федора Никитича Одоевского, князья Михаил Никитич Одоевский (ум. 1652), Алексей Никитич Одоевский (ум. 1655) и Яков Никитич Одоевский (ум. 1697).
196
Согласно русскому статейному списку, известие о смерти Федора Никитича Одоевского было отправлено в тот же день, 18 июля 1656 г. См.: РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. Кн. 88. Л. 6 об.
197
Алексея Алексеевича.