Дневник переводчика Посольского приказа Кристофа Боуша (1654-1664). Перевод, комментарии, немецкий оригинал

Русаковский Олег

21 июля остановились под Глубоким. 22-го отдыхали там. 24 июля остановились под Дуниловичами, 25-го на дворе Петровича, 25 июля под городком Башна, 26 июля у переправы на Вилии, 27 июля переправились через Вилию и остановились в Михайловском.

28 июля были в слободе Абрамовича, 29-го под Вильной.

30 июля прибыли в Вильну с большим праздником и торжеством при ликовании простого люда и заняли дворы на улице Субоч и у Острабрумы, поскольку дома в тех местах еще уцелели [198] .

198

«Дневник» не упоминает о приезде в тот же день первого гонца от польских комиссаров, привезшего письма русским комиссарам и императорским послам, которые переводил Боуш. См.: РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. Кн. 88. Л. 14–21 об.

31 июля в Вильну прибыли с письмами от польских господ комиссаров два дворянина, Матеуш Закревский и Ян Пузына, сообщая, что господа поляки стоят недалеко от Вильны и ждут лишь, чтобы эти господа их посланники

обговорили и удостоверили их безопасность и право свободного и беспрепятственного въезда и выезда.

4 августа польские господа комиссары прибыли в Вильну. Поскольку, однако, городом владели московиты, то они, по милости последних, принуждены были разместиться как гости в двух милях от города по дороге на Ошмяны, хотя это им и не понравилось, в деревне под названием Немеж и на этот раз довольствовались там комнатами, топленными по-черному. Польскими комиссарами были следующие господа: глава посольства, или первый среди них, светлейший высокородный господин Иоганн Казимир на Красном Красинский, воевода плоцкий и ложминский, губернатор праснышский; светлейший высокородный господин Кшиштоф на Бакштах Завиша, маршалок Великого княжества Литовского, губернатор минский и брацлавский; достопочтенный господин Ян Даугялло Завиша, названный епископ Виленский [199] ; высокородный господин Киприан Павел Бжостовский, референдарий Великого княжества Литовского; высокородный господин Станислав Сарбиевский, губернатор грабовецкий, и т. д. Их сопровождение было весьма дурно и не соответствовало былому польскому обычаю, так что упадок их государства можно было ощутить и по их малочисленной свите.

199

Эпитет «названный» (nominatus) означает, что, будучи избранным на епископскую кафедру, Даугялло Завиша еще ожидал папского благословения, для того чтобы занять ее.

9 августа на место умершего Одоевского прибыл в качестве комиссара от Его Царского Величества окольничий Василий Александрович Чоглоков [200] и остался третьим по старшинству. Лобанов-Ростовский же получил повышение на второе место взамен князя Федора Одоевского.

10 августа уполномоченные для этого обеими сторонами дворяне утвердили положение о безопасности. С нашей стороны присягали дворянин Денис Дорофеев сын Астафьев и секретарь Иван Астахов, с польской стороны – два дворянина, Матеуш Закревский и Ян Пузына. Обе стороны принесли клятву в Вильне в посольском приказе [201] в присутствии секретаря Михайлы Постникова, а выслушали ее от наших – московитский поп, с польской же стороны – монах-доминиканец. Место встречи комиссаров обеих сторон было назначено в предместьях города за Острабрумой, между лесопилкой и Немежем, на равном удалении для комиссаров обеих сторон. Условились, однако, что съезд будет происходить в шатрах Его Царского Величества, которые следовало установить для этого.

200

Русский статейный список датирует приезд Чоглокова в Вильну 7 августа. См.: РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. Кн. 88. Л. 73.

201

В русском статейном списке использовано выражение «съезжий двор». См., например: Там же. Л. 91.

12 августа господа комиссары с обеих сторон и послы Римского императора в качестве посредников встретились впервые на определенном для переговоров месте. Поляки приветствовали московитов довольно долгой и исполненной жалоб речью, которую наши встретили частью молчанием, частью неуместными замечаниями. После немногих поклонов уселись по обе стороны стола. Господа посредники сели каждый на одном из краев между договаривающимися сторонами и весьма долго говорили, подчеркивая важность нынешнего собрания и достоинство Его Императорского Величества, который, радея о мире и согласии между всеми христианами, пожелал по доброй воле, без какой бы то ни было просьбы или жалобы, выступить посредником между обоими этими государями. Затем обе стороны вместе с господами посредниками и с их согласия единодушно согласились встретиться 14 августа. Тогда обеим сторонам следовало предоставить свои полномочия и во имя Божье перейти к делу. С этим они расстались в этот раз, полностью удовлетворенные.

14 августа в соответствии с уговором господа комиссары с обеих сторон и господа посредники явились на прежнее место и расселись в шатре. Господа посредники первыми представили свои верительные грамоты, данные им Его Величеством императором Римским для присутствия при заключении этого мирного договора, и раздали обоим сторонам списки таковых грамот, заверенные своими подписями и печатями. Затем обе стороны обменялись своими полномочиями. После же того как обе стороны признали таковые грамоты действительными и каждый удостоверил и подчеркнул добрые намерения своего государя заключить мир и прекратить дальнейшее кровопролитие, с согласия господ посредников было решено приступить к работе и начать дело 16 августа. На том обе стороны расстались добрыми друзьями.

16 августа каждый явился на свое место в соответствии с прежней договоренностью. После короткого обмена любезностями между господами комиссарами с обеих сторон возник великий спор о причинах войны. Господа московиты полагали, что их сторона действовала совершенно справедливо и начала войну против Польской короны по существенным причинам и вследствие невыносимой более несправедливости, совершенной Польской короной и королем. На это господа поляки

возразили, что сторона московитов сама разорвала скрепленные клятвой договоры, нарушила вечный мир [202] и без всякого объявления причин начала это жестокое кровопролитие и не подобающую христианам войну против Польской короны лишь затем, чтобы поддержать ее подданных в их мятеже и подчинить себе страну и людей во время нынешнего смятения и внутренней распри. Коротко говоря, каждый оправдывался и защищал свою сторону, как только возможно. Господа же посредники исполняли свои обязанности и побуждали обе стороны к кротости, напоминая, что одни не должны взывать к Божьему отмщению, другим же не следует слишком доверять своему счастью. Таким образом они уладили грозившее разладом несогласие, так что следующую встречу назначили на 18 августа и порешили не касаться в дальнейшем причин войны, ведомых одному Богу.

202

Имеется в виду Поляновский мир 1634 г.

18 августа господа комиссары с обеих сторон и господа посредники явились вновь на определенное для переговоров место. Однако после обмена немногими доброжелательными речами еще пуще разгорелся начатый при прошлой встрече спор о причинах войны, который обе стороны договорились впредь не поднимать. Комиссары с обеих сторон весьма распалились, и, поскольку никто не хотел уступать, господа московиты представили многие грамоты и печатные книги, в которых трактовались определенные и бесспорные причины войны. Господа поляки же в ответ предложили им свои книги. Господам посредникам не оставалось в этот раз ничего другого, кроме как предоставить распалившиеся стороны самим себе. Таким образом споры и несогласия длились столь долго, что лишь наступающая ночь рассудила обе стороны, которые уговорились, побуждаемые господами посредниками, встретиться вновь 20 августа и расстались друг с другом с некоторой горечью.

20 августа переговоры состоялись в пятый раз. Никто не хотел оставить спор о причинах войны. Господа посредники исполнили свои обязанности наилучшим образом, предложив свою помощь. Хотя и не сумев удовлетворить в этом случае ту или иную сторону, они с благосклонностью принимали жалобы и возражения, не высказывая ни в чем своего суждения и пристрастия, чтобы чем скорее, тем лучше завершить этот бесполезный спор, и призывали перейти к делу в добром согласии. Это намерение возбудило, однако, лишь неудовольствие у господ московитов, которые совершенно уверились, что польской стороне оказываются большее предпочтение и благосклонность. Вследствие этого господа посредники не пытались в конце концов посредничать между двумя сторонами, а лишь просили оставить опасные помехи к этому доброму начинанию и призывали перейти к делу в добром расположении духа. Обе стороны не могли отказаться от этого предложения, но никто не хотел признавать свое поражение и первым отступиться от этого предмета. Вследствие этого и эти переговоры завершились ничем, а следующую встречу назначили на 22 августа.

22 августа господа комиссары с обеих сторон явились на обычном месте для переговоров, в шатре. Господа московиты еще раз повторили начатые до того рассуждения о справедливых с их стороны причинах войны. Господа поляки, принимая во внимание опасности, связанные с этим спором, по побуждению господ посредников не желали вступать в пространные речи. Признавая Божью кару, они свидетельствовали, что явились сюда не для того, чтобы спорить с господами московитскими комиссарами и доискиваться до причин войны, каковыми, без сомнения, были их собственные грехи, но намерены оставить упомянутые споры и вернуть своему государству благородный мир. Закончили они тем, что господа московиты могут удовлетвориться этим и перейти к делу. Наши же не желали понять и представить себе, что те оставили это дело без решения, и сильно подозревали, что поляки также хотят обратить спор о причинах в свою пользу и потребовать себе всё несправедливо завоеванное. Посему они после долгого промедления и повторения прежних суждений были вынуждены, поскольку поляки не давали им возможности продолжить спор, перейти к делу и дать ответ, учредили ли они этот съезд лишь затем, чтобы оправдать себя в этой войне, или же чтобы устранить возникшие распри и вернуть благородный мир. На это они отвечали, что, поскольку начало этой войны с их стороны было оправданным и справедливым, Его Царское Величество, их великий государь, послал и уполномочил их заключить мир, как это подобает христианам, а не возобновлять и оживлять дальнейшие распри, и что долгое продолжение распрей возникло только и единственно из несдержанности поляков, которые стремились оправдаться в своей несправедливости. Господа поляки отвечали, что все права принадлежат победителям, они же намерены поручить это справедливому Богу и не стремятся ни к чему иному, как к миру и единству. Надлежало выяснить, желают ли наши удовлетвориться этим их намерением. Засим обе стороны постановили оставить все эти предметы и перейти к предложениям на следующей встрече, назначенной на 25 августа.

25 августа, после того как обе стороны долго пререкались, кто первым сделает предложение и выскажет свое намерение, наши, то есть сторона московитов, побуждаемые господами посредниками, должны были первыми открыть свои намерения. Господа поляки, которым таковые показались весьма тяжелыми, не удостоили эти суждения ответом по причине их несправедливости. После того, однако, как выяснились явные противоречия во мнениях обеих сторон и обнародованные условия явились очевидно чрезмерными, переговоры из-за многих ненужных разногласий свелись к прежним спорам. Обе стороны воспламенились до того, что порывались разойтись в несогласии и свернуть шатры в великой ярости. Господа посредники старались их удержать со всем возможным тщанием. Наши, сохраняя веру в свою удачу и уже мало помышляя о деле, сели на коней и уехали в город, презрев все увещевания и уговоры господ посредников.