Дневник революции. Пятикнижие
Шрифт:
10 декабря 2772 года
Сон. Многие пытаются уснуть, чтобы забыться. Со мной это не проходило. Я пыталась хотя бы задремать на диване центральной комнаты, но почему-то чувствовала, как сжимается сердце. Чувство, которое оставил после себя мой друг Бернхард, оставалось во мне и не давало покоя.
Рядом был Аск. Заметив, что я не сплю, он спросил:
– Мы ведь не увидим его больше?
Я, закрыв глаза, ответила:
– Обычно он искал способ связаться со мной. Видимо, привыкнув, что я не злопамятная, он зашел слишком
Внезапно система S1 сделала объявление: «Вам поступил внешний звонок. Установить связь?» На экране показался Бернхард – мы его видели, а он нас пока нет. Звук также был выключен.
Тут Барни возмутился:
– Что ему надо?! Как он вообще решился позвонить?
Мы с Аском переглянулись.
– Он решил, что твое доверие бесконечно, – улыбнулся Аск.
Я села в кресло напротив пульта управления, отдав системе приказ:
– S1, установить связь.
Тут же мы услышали Бернхарда. Включилась камера, он смог нас видеть. Заметив недовольные лица Аска и Барни, он ничуть не смутился и обратился ко мне:
– Вот, как обычно, ты сделала поспешные выводы! Куда вы направляетесь?! Как вы могли улететь без меня? Я так хочу быть с вами! – он говорил это не без лести, но с претензией. Это было обычным поведением, когда случались подобные инциденты.
Я сидела вполоборота, поэтому могла видеть ребят. Услышав монолог Бернхарда, Аск крайне удивился, Барни же, напротив, готов был взорваться от возмущения и еле сдерживался. Я ответила Бернхарду, что мы продолжаем наш путь, что я благодарна за то, что он был с нами, но Берн перебил меня.
– В тебе просто говорит злость! Прекрати это! – он повысил голос почти до крика.
– Я не держу зла на тебя, – сказала я, удивившись. – У каждого свой путь. Жаль, что наши пути разошлись, но ты сам сделал такой выбор, и уже давно.
Аск, недоумевая, посмотрел на меня. Бернхард что-то кричал, в очередной раз обвиняя меня.
– Да как ты смеешь! – подскочил Барни. – Это ты нас кинул, а не мы тебя!
Бернхард нахмурился, посмотрев на него, и со злобой пробормотал:
– Я звоню не тебе, так что не лезь. Ты здесь совсем недавно, и это не твое дело!
– Молчи, – сказала я Бернхарду, немного повысив голос. – Мне ужасно неприятно слушать твои обвинения. Я, со своей стороны, тебя не виню, хотя следовало бы – за твое предательство. Не говоря уже о том, что ты вовсе не разделяешь моих взглядов. Ты был в команде лишь потому, что это было популярным среди контрабандистов «Видбьёрн».
Он молчал. Но я чувствовала, как он угнетающе на меня действует. Аск уже с грустью поглядывал на Бернхарда. Барни стоял неподалеку от меня и, нахмурившись, смотрел на экран. Спустя мгновение Бернхард вновь начал свой монолог, а я, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза, не слушала, что он говорит.
То, что в ответственных ситуациях он всегда подводил меня и лишь иногда делал что-то стоящее, чтобы вернуть доверие, оставалось фактом. Раньше я с легкостью закрывала на это глаза: я не была бы самой собой, если бы не давала людям шанс. Даже тогда, когда видела, что они не изменятся. Бернхард не ценил и не ценит моего отношения к нему. Кроме того, зачастую он даже
– Помнишь, ты как-то сказал мне в штабе: «Все то, что я здесь слышу, я не услышу нигде больше», – внезапно вспомнила я.
Он, не прекращая свой монолог, ответил как бы между прочим, что помнит. И тут же обвинял меня в необдуманности решений. Мне это порядком надоело. Я, попрощавшись, отключилась.
Тут же Аск задал мне вопрос:
– Сольвейг, почему он до сих пор был здесь?
Я повернулась к нему и сказала:
– Он сам не знал, чего хочет. Мне трудно это понять. Я знаю лишь то, что это его подруга детства. Последние месяцы они снова начали общаться, – помолчав, добавила, – и он не понимает, что я делаю. Бернхард просто был тут, потому что такого в его жизни не было и уже не будет.
Тут вмешался Барни:
– О чем именно ты говоришь, Сольвейг? Что ты имеешь в виду?
Я улыбнулась и ответила:
– Не так уж часто у людей действительно высокие цели. Тем более на планете Гард. Этот круг общения сказался на нем не лучшим образом. Все это усугубило худшие качества его характера, от которых он уже не в состоянии избавиться. Хотя, возможно, он не очень-то стремится к этому.
Тут Аск задумчиво добавил:
– Не думаю, что дело именно в том, что он родился на планете Гард. На моей планете Йера я тоже нечасто встречал людей, которые ставили себе целью что-то большее, чем решение бытовых вопросов или же, как они считают, достижение успеха в жизни.
Барни удивленно посмотрел на него, и Аск, заметив этот взгляд, пояснил:
– Я не имею в виду то, что это плохо или не стоит этого делать. Просто большинство людей не видят ничего, кроме этого. Или не хотят видеть.
Я улыбнулась и сказала:
– Именно так. Бернхард был из тех, у кого появилась возможность увидеть другие стороны бытия, но он не захотел этого. Именно не захотел. Мы много разговаривали с ним за то время, что он был здесь. Я видела, что кое-что он все-таки глубоко внутри понимает, но делает вид, будто я говорю о несуществующих вещах.
Барни сел рядом с Аском и спросил:
– Но зачем?! Ему что, не нравилось то, что ты говорила?
Я с удивлением посмотрела на него:
– Да, думаю, ты прав. Ему действительно не нравилось то, что я говорю. Ведь это должно было влиять на ход его мышления, действия и в общем на его отношение к миру. Дело в том, что он любит лгать, отрицать очевидное, даже когда его уже поймали за руку. А еще он всегда что-то недоговаривал. Это ведь тоже ложь. Видимо, он поступал так, чтобы чувствовать некую независимость. С другой стороны, его друзья с планеты Гард знали о нем все. В частности, та девушка. А он, в свою очередь, знал все о моих планах. Получается, Бернхард хотел независимости только от меня и при этом хотел быть в курсе всех дел. Получать все и не отдавать ничего. Между нами не было доверия не потому, что я перестала верить ему после подобных ситуаций, а потому, что он изначально не верил мне.