Дневник самоходчика

Приклонский Электрон Евгеньевич

Всю ночь не давала спать больная рука. Рано утром в наш экипаж прибыло пополнение из трех человек: нового наводчика, вместо раненного четыре дня назад Лукина; замкового — на место Кирюши Тихонова; меня опять заменил новый механик из-за руки. Все трое незнакомые.

Прямо на огневые позиции самоходок приезжал днем командир полка, побеседовал с некоторыми экипажами. По его виду чувствуется, что он немного встревожен: противник на нашем участке активизируется, временами даже переходит в контратаки. Причина нервозности фрицев всем нам ясна: прижимаем их все ближе к морю, а драпать пешком по волнам несподручно.

Как не хочется отставать от боевых машин! И после слезных просьб моих надо мной сжалились:

разрешили следовать за самоходками в ремлетучке. Через пару часов летучка останавливается: полетел ленивец у одной ИСУ.

Ремонтникам нашим в последнее время достается здорово, они даже спать не успевают: дороги отвратительные, местность труднопроходимая, матчасть сильно подносилась — неисправности, не говоря о повреждении в бою, случаются то и дело.

Пока ребята Кузнецова возились с ленивцем, успеваю, как неработоспособный, пробежать армейские и фронтовые газеты за последние дни. Во фронтовой опять про наших ребят пишут. На этот раз отличился экипаж гвардии лейтенанта Филатова и гвардии младшего техника-лейтенанта Кабылбекова. Они, стоя в засаде, подкараулили «Тигра», который задумал сменить позицию и пополз наискось по склону холма, не подозревая, что за ним наблюдают. Метко посланный наводчиком 48-килограммовый бронебойный снаряд взорвался под днищем танка, идущего с большим креном на левый борт. После того как дым и пыль, поднятые взрывом, сделались реже, экипаж увидел редкое зрелище: «Тигр» валялся вверх «лапами», то есть гусеницами! Иван Филатов воюет вместе с Кабылбековым с 9 августа. Это у него уже третья машина.

На сон грядущий прослушали сводку о действиях союзников: вчера они высадили крупный десант между Ниццей и Марселем и даже начали продвигаться на север, так как помешать им в этом особенно некому. Цель продвижения — соединиться со своими войсками, наступающими из Нормандии.

17 августа

Как только малость поутихло в воздухе, наша ремлетучка начинает отважно приближаться к полку, уже вступившему в соприкосновение с противником. Гвардии старшина Кузнецов приказал поставить свою мастерскую на колесах в каком-то селе, северо-западнее которого, где-то совсем рядом, судя по звукам перестрелки, действуют наши машины.

Когда летучка еще только подъезжала к окраине, впереди нас стали падать немецкие мины. Одна из них разорвалась у самой кормы самоходки, катившейся по дороге, и переранила несколько солдат, стоявших и сидевших за башней. Особенно сильно пострадал Владимир Калинин, хороший разведчик, рослый, красивый и смелый малый. Он сидел позади всех, раскинув ноги по наклонному листу брони, и осколками ему посекло обе ноги и весь пах. Солдат страшно кричал, то требуя, то умоляя, чтобы его пристрелили. Может быть, в его положении это и было бы лучшим выходом, но у кого же поднимется рука на товарища? Разведчику связали руки и отправили в санчасть на ремлетучке.

По солдатскому телеграфу ремонтникам стало известно, что ожидается марш-бросок на север, километров на девять (какая точность!).

Вечером получаю приказание возвратиться к штабу, но добираюсь до указанного места лишь к 23.00. В штабе в это время все с волнением и торжеством слушают сообщение Совинформбюро о выходе войск 1-го Прибалтийского фронта на границу Восточной Пруссии по реке Шешупа (в Литовской ССР). На государственной границе, у порога фашистского гнезда, пользующегося дурной славой у народов Европы из-за волчьих, агрессорских повадок, как грозное предупреждение о недалекой и неизбежной расплате за все злодеяния вспыхнуло наше алое знамя, которое поднял на берегу речки старший лейтенант Зайцев, русский человек.

Союзники во Франции взяли города Шартр (в 80 километрах от Парижа) и Орлеан, подошли к Тулону

и Ницце, а в Италии заняли Флоренцию. По всей видимости, немцам сейчас не до Франции и Италии, потому что в ворота их собственного рейха раздается громкий стук с Востока…

18 августа

Узнал днем, что сегодня ранен Ваня Кугаенко. Жаль, черт возьми! А Н. Зайцев, поговаривают глухо, будто бы сам прострелил себе руку и теперь находится в госпитале. Только мне не верится почему-то…

19 августа

Машина хозчасти с кухней в кузове нарвалась на засаду. По свидетельству нашего начфина и шофера грузовика, убит гвардии старшина Язьков, старший на машине этой, наш заботливый кормилец и поилец, смело доставлявший горячую пищу прямо на передовую. Все искренне жалеют о нем…

Как рассказал мне шофер, Язьков, когда они приблизились к переднему краю, стал на подножку «Студебеккера» — для лучшего обзора и чтобы не прозевать какую из своих самоходок. Так они въехали с оглядкой в тихий лесной хутор, совершенно пустынный. Внезапно из слуховых чердачных оконцев двух домов, стоящих друг против друга, ударили длинные автоматные очереди. Старшина замертво упал на землю. Пока шофер, низко пригнувшись к самой баранке, под огнем быстро разворачивал машину в обратном направлении, начфин с непостижимой ловкостью вывалился из кабинки, перевернулся через голову и угодил в кювет. Водитель, не заметив пропажи старшего лейтенанта, дал газ, а тот, подхлестываемый выстрелами, бойко побежал следом на четвереньках. Неожиданно для себя наш начфин сделался героем дня: несмотря на не совсем удобный способ передвижения, он спас-таки портфель с нерозданной зарплатой.

20 августа

Написал в свой старый полк командиру Коле Баландину и всему его экипажу, послал ответ калининскому дяде Коле (единственному из дядей, не находящемуся на фронте, да и то по состоянию здоровья).

21 августа

Продвинувшись с боем за день на несколько километров вперед, стоим в узкой, но густой лесопосадке. Левее тянется железнодорожная ветка с перерезанными шпалами и сдвинутыми друг к другу рельсами. Поэтому и не слышно пока бодрых гудков восстановительного поезда железнодорожного батальона. Работенки желдорбатовцам задал здесь фриц премного.

Почти над нами под вечер «мессеры» на виду у всех сбили трех наших «ястребков». Хищники подкараулили Яков, прячась за облаками. Имея преимущество в высоте около тысячи метров, фашисты вшестером, неожиданно для наших летчиков набросились с трех сторон, как шакалы… У, гады! Хоть из своей пушки-гаубицы пали в бессильной злобе…

Упали наши Яки, не успев набрать высоты и ни разу не выстрелив… Два истребителя оказались по эту сторону железнодорожного полотна, на лугу. Мы сходили к самолетам. Они не загорелись. Оба убитых летчика — зеленые юнцы, как и большинство из нашего брата.

А войска нашего 3-го Прибалтийского фронта уже в 12 километрах от города Тарту. По приказу командующего фронтом войска временно оставили город Тукуме и теперь, развязав себе руки, заходят с востока на Ригу.

Союзники вошли в Тулон, а также форсировали Сену и находятся в 24 километрах от Парижа.

22 августа

2-й Украинский (дважды мой фронт) совершил большой прорыв в полосе 120 на 60 километров и взял Яссы! А 3-й Украинский прорвал оборону противника на фронте протяженностью 130 километров и в глубину на 70 километров. Союзнички же обходят Париж на цыпочках. Они приблизились к французской столице на расстояние в 10 километров.