Дневник Саши Кашеваровой

Романова Марьяна

Моя реальная проблема – прострация, которая периодически (да что уж там, часто) случается. Я могу зависнуть в этом состоянии на дни. И тогда время идет быстро, а я успеваю в лучшем

случае что-нибудь почитать. В то время как в «активной» фазе горы могу свернуть – пру как танк, не вижу преград, быстро вхожу в состояние «все само плывет в руки». Как сделать так, чтобы активная фаза была ежедневным форматом, а прострация случалась лишь изредка и только когда я сама отпускаю ее на волю. В итоге мое бытие поделено на горение и пепел, второе уравновешивает первое, но мне бы так хотелось уметь быть огнем каждый день.

4 июня

Сегодня в кафе, за обедом, видела сценку, одновременно веселую и грустную. Веселой она была для зрителей, а грустной – по своей сути.

Веранда, что-то около трех дня, обычное сетевое кафе на Покровке. Малолюдно. Входит мужчина –

хорошо сохранившиеся «под шестьдесят», несколько нелепый, растерянный, в какой-то дурацкой рубашке, с каким-то странным портфелем – едва ли он может считаться настоящим городским сумасшедшим, но путь по этому вектору уже начат, он говорит слишком громко и своим «Добрый день!» словно обращается ко всем посетителям, и он жестикулирует, и озирается, и спрашивает: «А куда мне лучше сесть?» – тоже как будто бы у всех, а не у официанта.

И вдруг из-за одного столика ему навстречу поднимается брюнетка. Хорошо сохранившиеся «за сорок», вполне милое лицо несколько портит выражение сильно подведенных глаз – нервный поиск. Нервный поиск хорошо идет к возрасту «март-апрель», к свежести, жадности, одурению от вкуса первой крови, жажде охоты. И дурно сочетается с «октябрем» – это выражение лица и красавицу способно сделать жалкой, а брюнетка-из-кафе красавицей не была. Тональный крем, румяна, джинсы, сумка с блестючками. И она поднимается и говорит: «А садитесь ко мне!»

Мужчина удивленно на нее таращится. «Как это? – и после небольшой паузы: – А кто же будет платить?» Настороженный такой вопрос, который тоже простителен «марту», но подобно волшебному заклинанию уничтожает «ноябрь».

Брюнетка не смутилась.

«Ну, могу я заплатить», – сказала она.

Мужчина оживился – толи его возбудила перспектива заполучить халявный обед, то ли обрадовала заинтересованность немеркантильной женщины. Он сел за ее столик. Они весело начали знакомиться, а когда я уходила, уже вовсю дружили.

Так и не поняла, что это было… мотив женщины. Голод? Отчаяние? Он ей кого-то напомнил? Просто такая нетерпимость к одиночеству, что для борьбы с ним сгодится любой производитель слов?

Ну а мне – сами знаете – только повод дай для экзистенциальной грусти.

5 июня

Ластилась, спрашивала – как здоровье, дела,Почему не звонишь – из гербария, из-за стекла.Знаешь, а я все та же… почти скала,Поросшая мхом и обветренною травою…Вчера под утро снилось, что я умерла,А в полдень проснулась – нехотя, но живою.(Правда, устала, словно и не спала.)Жизнь чаще радует. Ветер в ушах, долги,На языке – медовый аккорд нуги,В подругах все реже золушки, чаще – яги,Путь мой довольно скучен, хотя и долог.Вторники бешеные, бешеные четверги,В пятницу вечером – сорок минут психолог.Я к нему иногда захожу промывать мозги.Рио на пальцах, под кожей – вечная мерзлота,Некогда томный изгиб усталого рта,Пахнет и пеплом, и мускусом нагота.Была у врача – недоброй красивой женщины,Говорю ей: похоже, беременна. А она: ни черта.Начинаю идти, наконец отдаюсь движениюИ возвращаюсь домой, привычно пуста.Слышала, у тебя собаки. А у меня – нет собак.Зато я курю гашиш и курю табак,Добавляю в некрепкий кофе дрянной коньяк,И суббота летит в никуда, летит вверх тормашками.На горизонте, как сахар, тает в пыли Судак.Август дождливый бежит по спине мурашками,А в остальном у меня все – опять никак.Ты иногда звони, ты говори мне слова,Я буду их слушать и чувствовать, что жива,Буду смеяться в ладонь и всплакну в рукава.Будем болтать с тобой вечнозелеными буддами —В идиллии воображаемого родства.А за окном – такси, каблуками, простудами,С боку на бок переворачивается Москва.К сожалению, я в этом городе на века,Впереди нет дороги, а за спиной – рюкзака,Люди вспархивают, засыпают, их жизнь коротка.Я

же стою и стою первозданным воином —В центре недосягаемого ледника —Вечным, непотопляемым и неуспокоенным.…И за тобою подглядываю.Исподтишка.

8 июня

Водевильная ситуация – она добыла мой номер по телефону и хладнокровно, в дружелюбной интонации, пригласила меня поужинать. Оля, жена Олега. Так бывает только в предсказуемом кино, ну и в моей, словно написанной по его дурацким канонам, жизни.

Были у меня подозрения, что она обо всем знает. Женщины делятся на тех, кто не прочь пошарить в мобильнике партнера на предмет поиска криминальных SMS, и на тех, кто будет чувствовать себя униженным, незаконно ступив на чужое игровое поле. Первых существенно больше.

Чувство чужой территории – это либо редкий дар, врожденное благородство, результат самовоспитания и годами укрощаемого эго. Странно прозвучит, но мало кто из нас умеет воспринимать родных отдельными людьми. Мы словно стремимся поглотить того, кого любим, сделать их своей частью, стать многоруким Шивой-разрушителем за счет их тел. Родители удивляются, когда обнаруживают, что у их ребенка есть мнение – не трогательная придурь, не подростковая прихоть, а именно мнение, обоснованное, приперченное аргументами. Помню, как однажды в пылу ссоры мама воскликнула: «Ну почему ты просто не можешь быть такой, как я!»

Мы обижаемся на любимых, если те признаются, что постоянная близость их душит, что свои, никем не завоеванные земли – это не признак отчужденности. Лет десять назад я еще верила, что могу ужиться с мужчиной и периодически с энтузиазмом начинала играть в репетицию семьи. С очередным любовником мы снимали общую квартиру, начинали вить гнездо, иногда даже представлялись женой и мужем. Что-то там планировали на тему «А вот когда ты будешь вредной артритной бабкой с седым ирокезом и парочкой черных котов, а я – дедком, единственным фаллическим элементом жизни которого станет клюка с суровым бронзовым набалдашником-черепушкой, вот тогда мы всем им покажем, вот тогда мы всем им зададим». Так дети планируют стать космонавтами и балеринами и сами верят, что так и случится, а взрослые смотрят на них не без грусти, потому что точно знают, что на самом деле те станут какими-нибудь бухгалтерами и клерками. Но мы пытались верить в хорошее – мы приезжали в ИКЕЮ и покупали вазочки, скатерти, тумбочки. Но почти всегда наши планы разбивались о мое чувство территории. Хотя по моим наблюдениям, обычно в парах случается наоборот. Мужчина охраняет таинственный лес (возможность бродить по городу в одиночку пятничными вечерами, отгородившись наушниками от московской какофонии; выходные на Ахтубе в мужской компании; подзамочные записи в блоге – да-да, звучит смешно, но одна моя приятельница и правда бросила бойфренда из-за того, что он не дал прочитать ей свой жж от корки до корки; спортбары, да все, что угодно), а женщина пытается то с одной, то с другой стороны ворваться в него с факелом и вилами.

Но вот лично мне необходимо пространство. Чтобы в квартире было помещение, пусть два на три метра, в котором я могу закрыться совсем одна, поджечь ароматическую палочку, покурить, выпить чаю, подумать о своем. Я люблю гулять по бульварам с блокнотом, иногда ненадолго останавливаться и записывать мысли. Половина моих лучших текстов родилась именно во время подобных прогулок. Если меня будет сопровождать мужчина, уйти в свое бессознательное, как рыба на илистое дно, уже не получится. Я ненавижу, когда в экран моего ноута пытаются заглянуть через плечо, – это неприятно почти на физическом уровне. И ванну я принимаю два с половиной часа. И хожу в медитационный клуб утром по воскресеньям. Все это такая малость, такой крошечный кусочек моего времени. Но большинству тех, с кем я пыталась делить жилье, это казалось недопустимой роскошью. Наглостью. Проявлением неуважения.

Был в моей жизни и товарищ, не брезгующий чтением чужих SMS. Звали его Петр, и он был художником – казалось бы, человек с профессионально тонкой душевной организацией. Впервые я застала его с моим мобильником в руках, когда мы только съехались, – он как-то выкрутился. Сочинил, что ему срочно понадобился компас, у него самого – простенькая нокиа, у меня же – смартфон с соответствующей программой. Я ему поверила. Потом была еще история – мне позвонила подруга и сказала, что мою страничку на фейсбуке, похоже, взломали, потому что от моего имени друзьям приходят странные комментарии. Взглянув на текст, я поняла, что авторство принадлежит Пете – каким-то образом он заполучил мой пароль, просмотрел мои контакты и переписку, а потом забыл просто перелогиниться. В тот раз ему тоже удалось отвертеться – тараща на меня огромные голубые глаза, он уверял, что в его коммуникаторе села батарейка и он решил просмотреть свою ленту через мой компьютер. И я тоже ему поверила.