Дневник странствующего проповедника 1-13
Шрифт:
– Достаточно будет одной жалобы, - рассудительно заметил он.
Программы проводились по вечерам в разных домах, тихо, с закрытыми дверями, не пропускающими шум. Мне сказали, что программы не запрещены, но слишком много их здесь не потерпят.
В течение всего визита, я давал больше лекций, чем киртанов. У меня было достаточно времени, чтобы читать, поэтому я мог о многом рассказать. Было невозможно свободно выходить на улицу, поэтому я большей частью находился в своей комнате. За семь дней мне удалось прочитать "Учение
Я не привык весь день сидеть в помещении. Чувствовалось беспокойство, почти отчаяние. "Я хочу уехать домой", - громко сказал я себе однажды утром.
Но через несколько мгновений, взглянув в зеркало, я отругал себя. "Дом?
– спросил я.
– Дом? Ты же в отречении. Ты должен стыдиться себя самого!". Затем я придумал наказание за мое минутное отступление от санньяса дхармы. "Завтра, - дал я обет, - я буду поститься весь день".
На следующий день после поста пришел хозяин дома и сказал, что сегодня мы едем за город, где состоится программа с участием рабочих из Индии. "Чернорабочие из-за границы?
– подумал я.
– Похоже, программа будет совсем простой".
Когда мы проезжали пригород, я заметил много финиковых деревьев, растущих вдоль дороги. Водитель повернулся ко мне:
– В Шариате говорится, что можно получить огромное благо, срубая финиковые пальмы в большом количестве.
– Неужели?
– спросил я.
– Да, - ответил он, - а еще говорится, что Бог накажет того, кто собьет верблюда машиной. Эти животные находятся здесь под защитой. Но если он всё же сделает это, то получит мгновенную реакцию. Верблюды очень большие, у них длинные веретенообразные ноги и тяжёлые тела, поэтому они сразу же проломят лобовое стекло. Многие люди уже погибли от этого.
– Это интересно, - сказал я.
Водитель повернулся с немного озадаченным взглядом.
– Интересно?
– спросил он
– Интересно не в плане развлечения, - ответил я, - это познавательно.
Он не понял моего комментария, что только прибавило расстройства, которое я и так испытывал, живя в изоляции. Я также чувствовал озноб после моего вчерашнего поста собственного сочинения. "Я, определённо, хотел бы оказаться сейчас во Вриндаване", - сказал я себе.
Мы остановились у старого склада. "Здесь я задержусь ненадолго", - подумал я.
Натянув мою кепку "Янкиз" прямо на лоб, я отстегнул ремень, выпрыгнул из машины и быстро пошел к входу, пока местные жители не заметили меня (такие предосторожности стали уже обычным делом).
Зайдя в офис для приёмов, я был удивлен, услышав запись замечательного бенгальского киртана, доносящегося из динамиков. "Звуки из духовного мира, - сказал я себе, - это подобно пребыванию в Майапуре". Я закрыл глаза и приостановился немного послушать эти благоприятные звуки.
Организатор взял меня за руку. "Пойдемте в главную комнату", - сказал он. Нехотя я оторвал
Но какой неожиданный сюрприз ожидал меня впереди! Открыв дверь, я был ошеломлен. В комнате была группа 40 бенгальцев, многие в дхоти и курте, играющих на мридангах и караталах, поющих святые имена и танцующих в экстазе. Оказывается, я слышал не запись - это был живой киртан.
Преданные пели, а все остальные подпевали:
"Гаурангера дути пада, джар дхана сампада, се джане бхакати-раса-сар".
Это был бхаджан Шаварана-Шри-Гаура-Махима (Слава Шри Гауранги) из Прартханы Нароттама даса Тхакура:
"Любой, кто принял покровительство лотосных стоп Господа Чайтаньи, может понять истинный смысл преданного служения".
"Гаурангера мадхура-лила, - пел всё громче ведущий киртана, - джар карне прабешила, хридойа мирмала бхело тар".
А затем снова пел хор голосов на их родном языке:
"Любой, кто принял покровительство лотосных стоп Господа Чайтаньи, может понять истинный смысл преданного служения".
Глядя вверх, с воздетыми к небу руками, они пели:
"Дже гаурангера нама лой тара хой премодой, таре муй джай болихари".
"Любой, кто просто примет святое имя Гаурасундары, Шри Кришны Чайтаньи, емедленно разовьет любовь к Богу. Таким людям я скажу: "Браво! Очень хорошо! Превосходно!".
Мужчины танцевали очень изящно, а их лица и движения были полны чувств. Они были настолько погружены в киртана расу, что не заметили, как я вошёл.
Но неожиданно они увидели меня и, упав передо мной, начали предлагать поклоны. Я был смущён, чувствуя себя недостойным внимания людей, испытывающих такие чувства к Господу Чайтанье.
Один из них вручил мне барабан, и я начал медленно петь:
"Шри кришна-чайтанья прабху дойа коро море, тома бина ке дойалу джагат-самсаре".
"Мой дорогой Господь Шри Кришна Чайтанья Махапрабху, пожалуйста, будь милостив ко мне, ибо во всех трёх мирах кто более милостив Твоей Светлости?".
Забыв, где находимся, мы снова и снова погружались в нектар воспевания святых имен в течение часа. Несмотря на то, что мы были незнакомы, совместное воспевание сделало нас одной духовной семьей, и мы воспевали и танцевали так, словно знали друг друга много лет.
После завершения киртана, я предложил им выбрать тему для обсуждения.
Прозвучал небольшой хор мужских голосов. "Расскажите о Гауранге Махапрабху", - сказали они в унисон.
И я рассказал о лиле принятия санньясы Господом Чайтаньей, когда он. Когда я дошёл до того момента, как парикмахер обстриг прекрасные длинные чёрные волосы Господа, в глазах нескольких человек появились слёзы.
Через час я решил, что уже становилось поздно и закончил лекцию. Но мне немедленно вручили мридангу. "Еще киртан!
– сказали они.
– Еще киртан!".