Дневник участника Российской антарктической экспедиции
Шрифт:
И вот, пока мы размышляли над всем этим, перетаскивая баки и сумки, к нам подъехали на ярко окрашенном ГТТ (который до этого мы принимали за китайский, а он оказался наш) начальник станции Сергей Борзенков, и будущий начальник всей зимовки Андрей Попов. Они рассказали нам, что «Федоров» из-за штормовой погоды ушел в море и про нас там попросту забыли, а по рации только передали, что «сезон оставляем вам». На станции же, узнав от кого-то, кто прилетел с нами, что нас выбросили на озеро Прогресс и с нами женщины, ребята тут же сели в ГТТ и поехали нас выручать. Мы загрузили все наши баки со снегом, водой и льдом, свои вещи и погрузились сами. Место оказалось мало, но мы все равно, несмотря на тесноту и жуткую тряску, были счастливы. Пару раз чуть не засели, на подъемах, но выкарабкались. На этот раз, все кончилось для нас хорошо: работу сделали и на заброшенной станции куковать не пришлось.
Примерно через полчаса прибыли на станцию, где нас накормили и распределили кому где жить. Началось всеобщее братание. Женщин отправили в новый жилой комплекс «Лена», выстроенный толи чехами, толи по чешскому проекту, но он к нашему приезду еще был не запущен и поэтому не отапливался. Дамы на
Погода продолжала портиться, так что ни о каких прогулках по окрестностям не могло быть и речи, поэтому, время до вечера мы провели в кают-компании за трепом и книгами. Пришла Инна, познакомила нас с Виктором Вендеровичем, который работает сейчас на кухне поваром, а ранее, по его словам, бывал начальником всех зимовок. Говорит, что таким образом он отдыхает — это у него отпуск такой, с варением каши, во что я не очень-то поверил. Большинство на его месте предпочли бы провести отпуск в Турции или в Египте. Что ж, у каждого свои представления об отдыхе. Тем не менее мужик он оказался интересный и был искренне рад Инне. Вытащил бутылку водки и поразвлекал нас рассказами о полярниках и Антарктиде. Потом мы допили до конца и мое «шильце» (разбавленный водой спирт). Вечером в кают-компании жизнь расцвела в полном объеме. Кто-то резался в нарды, кто-то в «блошку», кто-то играл в бильярд, а другие просто трепались. Рома с Денисом стали играть в шахматы, а я наблюдал за их рубкой. Вечерами, после дневной работы, кают-кампания становится средоточие жизни на зимовке, и мы оказались в центре всего этого. Обладание действующей рацией давало мне преимущество находится постоянно в курсе событий. Все переговоры на станции, а также самой станции с «Федоровым» велись на одной частоте. Удалось перехватить полезную информацию:
«Ну женщины помылись, баня раскалена, может объявишь по громкой, да мужиков запустим?»
«А воду, кто будет таскать, ты?»
«Дык, ее там много!»
«Ну да, а потом?»
«Ну я не знаю, как скажешь, а то ведь пар пропадает»
«Ну ладно, на твое усмотрение».
Услышав это, мы не стали ждать объявы по радио, а просто выяснили, где баня и ринулись туда. Баня оказалась в гараже и вполне сносная. После утренней работы на озере, это было отличным завершением дня. Там же мы встретили и Николая, который постоянно отирался возле руководства и женщин, и тоже прослышал про неожиданно открывшуюся возможность. Как потом нам под большим секретом рассказала одна из наших дам, один из присутствовавших на станции боссов, напившись до полного изумления, пытался прорваться к ним в баню, чтобы помыться с девочками нагишом, но номер не прошел и его все-таки оттуда выдворили.
После бани мы пошли к себе в домик, а Рома в кают-компанию. К нашему удивлению и огорчению в домике не было ни света, ни хозяев. К счастью, у меня в сумке оказались фонарик и зажигалка, так что нам удалось все обследовать и выяснить, что причина отсутствия света находится вне домика. Моя предусмотрительность оказалась не лишней. У меня с собой всё было, включая даже смену белья, и дополнительную теплую одежду. Ребята же ничего с собой не взяли, хотя я их стараюсь воспитывать в духе постоянной готовности к превратностям судьбы, да видно недостаточно. Когда мы уже отчаялись что-либо поправить и собирались искать кого-нибудь, кто бы мог нам подсказать что делать, свет к нашему облегчению дали. Хозяин комнаты отсутствовал, и мы с Дениской раскатали матрасы: я на кровати, а он на полу, одели все что было на себя (одеял в домике не нашлось) и стали пытаться заснуть с включенным верхним светом. Выключить его было нельзя, т. к. хозяин, вернувшись под газом ночью домой, в темноте мог бы наступить на Дениса. Все попытки заснуть кончились для меня полным провалом. Снаружи, ветер задувал с такой силой, что домик раскачивался как пароход в бурном море и я, после очередного мощного порыва ветра, каждый раз не без содрогания ожидал, что вот сейчас домик точно поднимется в воздух и улетит в залив или в гору. Скорость ветра, по моим представлениям, была не меньше 30 м/сек. При этом все это сопровождалось жуткими завываниями, дьявольским скрипом самого домика, грохотом раскалывавшихся айсбергов в заливе, а при особенно мощных порывов ветра, громким треском и скрежетом непонятного происхождения. Всю эту какофонию можно было сравнить разве что со звуком, который издаёт взлетающий вертолет, внутри которого ты в этот момент находишься. Уже на судне мы выяснили, что отдельные порывы ветра в заливе достигали 40 м/сек; при такой силе ветра человек уже не может удержаться на ногах. Под утро, когда ветер начал стихать пришел и хозяин, Сергей Спирин, под очень сильным наркозом, и первое, что он сделал, это накинул на меня и на Дениса по шубе, т. к. подсознательно понял, что мы замерзли, а особенно замерз Денис, спавший на полу. На утро, он стал извиняться за то, что был не вполне трезв и может быть доставил какое-то неудобство, т. к. ничего не помнит: ни как добрался, ни как очутился дома. Мы же, со своей стороны, сказали ему, что не то чтобы он какие-то неудобства нам причинил, а наоборот спас нас от замерзания. Вероятно, у полярников это уже в крови, помогать в первую очередь тем, кто рядом. Иначе, в этих условиях, без взаимовыручки никак нельзя. Сергей нам рассказал, что они с китайцами отмечали международный день моря (17 марта), о котором мы ничего не слышали, и сетовал, что нас не было, а то бы он и нас взял с собой. Воды в домике не было, и я, вместо утреннего умывания, обтер лицо снегом (с изрядной долей песка, нанесенного ураганом с гор). Уже привык к этой процедуре на других станциях. К утру ветер утих, и погода из мерзотнейшей перешла в категорию очень хорошей. Солнечно, на небе
После обеда мы решили продолжить рекогносцировку, начав с посещения Австралийской сезонной базы Лоу, которая находится примерно в километре к юго-западу от Прогресса, через перевал, и в настоящий момент пустует, до следующей весны. Сезонный персонал базы в феврале был вывезен на большую австралийскую станцию Дэвис. По прямой, расстояние до австралийской базы примерно такое же, как и до китайской станции Зонг Шанг, расположенной, в 900 м к северо-западу от Прогресса. Однако, чтобы добраться до австралийцев надо идти в обход горы и форсировать перевал, так что получается значительно дальше. В целях экономии времени, мы решили идти все-таки по прямой, взяв горушку в лоб. Так и сделали. Задача эта оказалась не такой уж и трудной, хотя, когда поднялись на гору, то пришлось постоять и отдышаться, да и вид уж очень красивый открылся. Справа между гор залив с айсбергами, слева внизу большое и живописное озеро Нерпа подо льдом, а над озером желтовато- и темно-коричневые горы и распадки. В одном из таких распадков виднелись маленькие круглые домики, издалека похожие на красные мячи — это и была австралийская сезонная станция Лоу. Пока стояли на вершине услышал по рации, как Леонтьич пытается связаться со станцией. Я взглянул вниз, на залив, и увидел крошечные фигурки, человек 5, копошившихся на льду не далеко от берега. Кроме меня его явно никто не слышал, т. к. они были закрыты от станции горой. Я предложил ему свои услуги в качестве ретранслятора, он спросил, где мы, я ответил, что на горе и видим их. Мы помахали друг другу, и Леонтьич сказал, что он просто хотел узнать обстановку и не слышно ли каких-нибудь новостей о вертолете. Я сообщил ему, что по моим сведениям, вертолет будет только вечером. На том связь и завершили, помахав снова друг другу на прощанье. Чем они там в заливе вот уже второй день занимались, я так и не понял — вроде бы испытывали какой-то акустический зонд, который они там то ли установили под водой стационарно, то ли утопили. Ясной информации, мне так получить и не удалось.
Отдохнув немного, мы начали спуск к базе, которая находилась за второй, более низкой грядой. По дороге, как всегда собирали камни и изучали породы и ветровое воздействие на них. Когда подошли к базе Лоу, первое впечатление: чистота и аккуратность. Сама база очень маленькая и компактная. Состоит из одного домика, типа нашего балка и пяти более мелких сферических красных пластиковых домиков на растяжках. В домике-балке находится столовая, она же кают-компания. Здесь же рация, бортовой журнал, он же журнал посещений, книги и т. д. В двух сферических домиках они спят, а в других устроены лаборатории и что-то вроде склада. Вокруг же абсолютно никакого мусора. Все домики на базе были, не заперты и нам удалось все подробно осмотреть. Когда мы вошли в кают-компанию, впечатление было такое, что хозяева просто куда-то отлучились ненадолго. На полках какие-то крупы, припасы. На плите чайник, рядом канистра с питьевой водой, к сожалению, замерзшей. У окна висит вполне современная коротковолновая морская рация из тех, что используются на яхтах и небольших морских судах. Под рацией морские аккумуляторы. На столе «Log book» — вахтенный журнал, он же журнал посещений, который мы не без интереса полистали. Записи велись до самого последнего дня. На станции жило три человека: механик, инженер и метеоролог. Улетели на станцию Дэвис они 3 февраля, а до этого пару дней ждали вертолета, который не мог прилететь из-за погоды. Последняя запись примерно такого содержания: «Станция законсервирована, мы уже занесли в домик наш зеленый почтовый ящик, ждем вертолета, который отвезет нас на станцию Дэвис» и три подписи внизу. Я потом посмотрел в предбаннике и действительно там стоял на длинной ножке металлический, выкрашенный в зеленый цвет почтовый ящик, из тех, которые обычно стоят в Австралии и Новой Зеландии перед каждым домом. Вероятно, с этим связана какая-то история, которую мы, наверное, никогда не узнаем. А может быть, без почтового ящика перед домом, австралийцы просто не представляют своей жизни?
Рядом с плитой стояла начатая банка кофе и бутылочка с не замерзшей пресной водой, что указывало на то, что кто-то здесь недавно был. Бутылочка была точно такая же, в которую я, за день до этого, наливал воду китайцам из озера Прогресс. Мы решили, что перед нами станцию посетили наши знакомые китайцы. Однако, при встрече на «Федорове», наш китаец отперся и сказал, что они туда не заходили. Ну что ж, возможно это были другие китайцы, кто их разберет, но бутылка была их, китайская.
Увидев все это великолепие и почитав записи в журналах (один новый, другой старый, предыдущий, который закончился за пару лет до этого). Мы тоже решили оставить свою запись, но перед этим попить на станции горячего кофе. Само кофе, вода и сахар здесь были, а вот спичек мы не нашли. К счастью, у меня в кармане завалялась зажигалка, и наша идея стала постепенно претворяться в реальность. Я вышел на улицу, разыскал газовые баллоны, отвернул вентиль и, о чудо, оказалось, что баллоны под давлением. После нескольких попыток, нам все-таки удалось включить плиту и вскипятить воду для кофе. Налив всем кофе, я принялся писать австралийцем наше послание на английском языке. До нас тут тоже было много народу: австралийцы, американцы, китайцы, шведы и много других. Насколько я знаю, наши сюда тоже частенько заходят, но ничего, обычно, не пишут. Среди множества посланий я нашел только одно, оставленное российским ученым на вполне приемлемом английском языке. Наше послание получилось примерно на половину страницы, где я вкратце описал наши приключения, сообщил, что мы попили у них кофе, и поблагодарил за гостеприимство. Внизу послания все расписались. После этого мы все убрали, перекрыли везде газ, закрутили вентили у газовых баллонов и ушли со станции, предварительно все задокументировав на фото и видео камеры.
Обратно возвращались другой дорогой, проложенной ГТТ. Дойдя до берега, решили пройти вдоль него, чтобы полюбоваться нагромождением айсбергов, а также тюленями, отдыхавшими на льду близко от берега. К одному такому лежбищу, на котором отдыхало с десяток зверей, мы подошли почти вплотную. Пока мы их снимали, звери на нас не реагировали, лишь самый ближний тюлень (а может тюлениха) повернулся на спину и с интересом разглядывал нас, не поднимая своей потешной усатой головы. Взгляд у тюленя, при этом, был вполне осмысленный.