Дневник Влада Жирковийского
Шрифт:
14:08
Стою на ветру перед дверьми отделения. Живот выпячивается и то и дело дергается из стороны в сторону. С собаками сюда нельзя, но оставить мелкого просто негде. Кстати, я придумал ему кличку: пес. А что? Необычно, со вкусом и никто не будет оглядываться, когда я буду орать "пес" во дворе.
Дверь отделения приоткрылась, прервав мой внутренний монолог, и передо мной появилась сухонькая старушка с колючим взглядом и толстыми стеклами очков в роговой оправе. Правое из которых, кстати, треснуло.
– Вы Жирковийской?
Я вшоке. Меняф так ждали? Или это стандартный вопрос ко всем входящим с нестандартным совпадением фамилии?
–
– А это что?
– и мне в живот ткнули пальцем. Едва увернулся.
– Да так. Ничего. Щенок. Вот, подобрал, отмыл, а оставить негде - боится, зараза.
На секунду мне показалось, что меня не пустят. И не скажу, что это меня так уж сильно расстроило. Слава... он крепко меня обидел, продав дога. Да и сам по себе был, прямо скажем, не подарок. То и дело лез в драку, орал, матерился, взрывался по любому поводу. А теперь еще и в дурку угодил. Ну, мало ли: у него психика окончательно вразнос пошла, и он меня ночью забьет табуреткой. И не то, чтобы я за себя так уж сильно боялся. Но я теперь человек не свободный. У меня аж две души, целиком и полностью зависящие от того сколько я проживу и как их устрою. А тут псих под боком. В принципе... я и сам не понял, чего сорвался и пришел сюда. Кто он мне? Друг? Раньше я так и думал, теперь - нет. Знакомый? Так ведь сам орал, что ему никто не нужен. Тогда кто? Просто человек, которого я знаю, вспомнивший только мое имя под наркотой? Вполне возможно. А с другой стороны... я тоже не подарок. Нервный, мнительный псих, склонный к самобичеванию и суицидам. По хорошему, если бы меня из петли вытащили здешние ребята, сидеть бы мне в палате по соседству. А так нет - ничего. Хожу еще. И никто про мои обряды с вызовом нечисти и прочими извращениями, тянущими на шизофрению в острой фазе, не знает. И хорошо, что не знает.
– Так вы идете?
Задумчиво смотрю на женщину, медленно киваю и иду за ней в недра старого, давно не ремонтированного здания, стены которого то и дело оглашаются смехом, криками, шепотом и разговорами медперсонала. Я так понял, у главврача днюха.
14:12
Влад сидел в отдельной запертой палате. Один. На кровати, к которой были приделаны поручни со свисавшими с них ремнями. Последние были местами потерты, неслабо засалены и в целом придавали и кровати, и комнате довольно отталкивающее впечатление. К слову, в том была вина не только ремней. Я осмотрел черные пятна грибка на потолке и вдоль трещин на стенах. Зеленый, похожий на цвет детской неожиданности, цвет стен, которые кто-то умный выкрасил только до половины (толи рост не позволил малевать дальше, то ли переход от гнилостно-зеленого в тревожно-желтый был задуман изначально). Железная кровать с комковатым одеялом, скрытом в неумело заштопанной простыне. Дополняла печальную картину подушка, на которой спали еще мои пра-прадеды (оставив свой след в истории и наполнителе последней).
Влад сидел на полу в углу. Руки вытянуты и опираются локтями о колени. Взгляд тусклый, рассеянный, словно парень ушел глубоко внутрь себя. Черты лица чуть заострились и стали бледными, даже немного желтоватыми. Впрочем, в последнем могла быть вина интерьера и того факта, что единственный источник света проникал через грязное, старое окно с решетками и кучей насекомых, навеки застывших между стекол.
– Можно я с ним наедине побуду?
– Тогда я вас запру. На час, не меньше. Мне еще обедать нужно.
Киваю. И сухонькая докторша вышла, чуть пожав плечами и буркнув "если что - кричите" напоследок.
Подхожу к Владу и сажусь рядом. Ох, ну и вонь.
Осторожно вытаскиваю из-за пазухи щенка, глажу его по голове и отпускаю. Мелочь радостно тявкает, падает, вскакивает и начинает восторженно носиться у моих ног, глядя на меня одним глазом и звонко призывая поиграть.
Усмехаюсь и чешу его за ухом. Щенок замирает, барабаня хвостом и едва не поскуливает от счастья. Надо же... как мало некоторым надо.
– Откуда взял?
– тихо, хрипло.
– На улице нашел. Подыхал.
– Не поворачивая голову.
Длинные тонкие пальцы приблизились к морде щенка, тот тут же от них шарахнулся. После чего мелкий забрался мне на колени и недовольно тявкнул, пытаясь закопаться в куртку. Усмехаюсь и прижимаю щенка к себе.
– Это пес.
– Вижу.
– Нет, ты не понял. Имя у него такое. Пес. Я сам придумал.
– Я всегда знал, что ты - гений.
Смотрю на него и замечаю ту самую искорку, которая еще недавно бушевала в его глазах.
– Чего семье не позвонил?
– Звонил.
– Хм. А друзьям?
– Всем звонил... а потом сорвался. Извини.
– За что?
– наблюдая за щенком, уже снова наматывающим круги по камере и с интересом все обнюхивающего. В куртке ему долго сидеть не хотелось. Да и я, кажется, был рядом.
– За собаку. Но он реально здоровый был. Да и по характеру... в итоге так и не признал он во мне хозяина. Не смог. Просто был рядом.
– Да ладно. Проехали. Хоть в хорошие руки отдал?
– Кормить, поить будут. Тискать - нет. А дальше - как сложится.
Молчу. Влад тоже умолк, сидя рядом и наблюдая за моим новым питомцем, как раз откопавшим на полу остатки каши в треснувшей тарелке и теперь с восторгом ею лакомящегося. Очень надеюсь, что в ней нет той химии, которой пичкали Славу.
Парня мне выдали спустя три часа моих мытарств с бумажками и бланками, которые я непременно должен был заполнить. И дело было даже не столько в этих бумажках, сколько в бесконечном ожидании то одного, то другого врача, печать или подпись которого мне нужно было получить.
Но в итоге - долгожданная свобода! Осоловевший Славка, шагающий рядом с пустым взглядом и радостно гавкающий комок шерсти, прыгающий у меня на руках. Даже солнце вышло из-за туч, решив меня приободрить, и в кои-то веки я был просто рад, что именно здесь и сейчас я жив и у меня в целом все неплохо.
19:21
Бегаею по магазину, изучая ассортимент. Слава ходит следом, как зомби, изредка держась за мою руку, словно боясь, что я ненароком сбегу и снова его брошу. Ну... парня можно понять: вся родня и друзья скопом на него забили и многие вряд ли в скором времени будут жаждать возобновить общение. А Слава - существо хрупкое, ранимое, чуть чего - кидается бить морды и раздавать ценные указания относительно того, кто и куда может пойти. Не все выдерживаяю, не то что я: закаленный жизнью волк, которому все нипочем.
– Ты йогурт будешь?
– с восторгом изучая длинные ряды молочнокислой продукции.
– Да.
– Какой?
– Любой.
– Молодой человек, с собаками нельзя!
Слава молча обернулся, и от нас мгновенно отстали, буркнув напоследок, чтобы пса не спускали на пол.
– Гм. Тут есть клубничный, яблочный, шоколадный, со вкусом неожиданности.
– С интересом изучая три коробочки, соединенные в одну и содержащие ингредиенты для создания той самой уникальной неожиданности.