Дневник Влада Жирковийского
Шрифт:
– В каком смысле?
– немного зло.
Задумчиво смотрю на него, поглаживаю кота и понимаю, что уже и сам злюсь. Нет, ну что за ребенок? Из психушки вытащил, жилье предоставил, поесть купил, настроение повышаю. Так нет же, этой капризной барышне еще и чувства подавай! Да поискренней. Ну и пожалуйста. Так сказать, не жалко.
Открываю запотевшую банку пива, смотрю на него из-за упавшей челки и тихо начинаю.
– А что если в том самом?
Зрачки Славы чуть расширились и тут же сузились вновь. Вот это да. Настолько гомофоб? Продолжим.
– Я тебя как первый раз увидел -
– Тихо, мягко, глядя толи на него, толи сквозь него.
– Твой голос - словно ножом по нервам. Улыбка, запах, даже злость. Ты не представляешь каким я тебя вижу, когда ты злишься. Внутри все словно скручивает, мышцы стягиваются в канаты, и я только с большим трудом могу себя сдерживать.
Слава неожиданно сел. Скрестил пальцы перед лицом и положил на них голову. Жгучий взгляд черных глаз не отрывался при этом от меня ни на миг. Так. Я не понял, а как же гордый уход в никуда, хлопок дверью и презрительное "пед...к", брошенное напоследок? Глотнув из банки еще, я продолжил. Остапа понесло и просто захотелось понять: что он сделает в конце концов. Ну не признается ведь в ответных чувствах? Я видел как его передергивает, едва он видит нечто няшное, но более или менее мужское в окрестностях двора.
– Да ты не злись. Я не буйный. Нападать не стану, целоваться не лезу. А с ощущением того, что твое присутствие словно ножом по горлу - я уже как-то свыкся. Только близко не подходи.
– Глядя в банку и помешивая ее содержимое.
– Почему?
– Ну как тебе объяснить... когда-нибудь катался на аттракционах? А теперь представь, что под тобой почти бездна. Темно, воздух упорно отказывается входить в легкие, но тебя уже швыряет вниз и адреналин зашкаливает в крови.
– Как сказал, как сказал! Гений.
– Это то, что ты испытываешь ко мне?
– А что если так?
– глядя все так же в банку. Нет, эффектнее было бы посмотреть ему в глаза долгим, льдистым взглядом с оттенком злобы и жажды... но, к сожалению, на это меня уже не хватит. Да и странно как-то. Сидит. Слушает. И, кажется, верит. Может пояснить, что я пошутил? А не убьет за хохму? Бросаю на него настороженный взгляд. Слава молча смотрит в ответ. И этот взгляд пугает почище всего того, что я наговорил.
– Тогда понятно.
Хм, интересно, что именно?
– Понятно почему ты за мной хвостом бегаешь.
– Пояснили мне. Так-так. А вот это уже интересно.
– Прости, но таких, как ты - на дух не переношу.
– Знаю.
– Хрипло. Блин, пиво слишком холодное, по ходу - я заболеваю. А может первые симптомы? Стало жутко, и я почувствовал, как кровь отхлынула от лица, а голова чуть закружилась.
Так. Вдох-вы-ыдох. Вдох-вы-ыдох. Все нормально. Вот так внезапно я не помру. Хотя пиво пить, конечно, хватит. И дно банки глухо звякнуло о стол.
– Да не переживай ты так.
– Мягко сказал Слава.
– Я... даже благодарен. За все. Только находиться здесь больше не смогу.... Хотя, и пойти толком некуда.
– И что будешь делать?
– думая в основном о недуге, нежели о попытках парня осторожно объяснить мне насколько я противен, но при этом не сильно макнуть лицом в грязь.
– ... Мне, наверное, пора.
Киваю, прикрыв
– И.... прости за пса.
– Переживу.
– А щенок неплохой. Думаю, вымахает еще... ладно.
И Влад встал, накинул брошенную на спинку стула куртку и вышел из квартиры, захлопнув за собой дверь. Задумчиво смотрю ему вслед, усмехаясь и мысленно считая до десяти:
"Раз-два - горе не беда.
Три, четыре - грабители в квартире.
Пять, шесть - всех тебе не съесть.
Семь, восемь - о пощаде просят.
Девять десять. Как же они бесят.
И считаю снова. Ко всему готовый."
Нда, как же интересно жизнь устроена. Ну, зато не надо думать... о многом. Книжку сегодня, что ли полистать? Черненькую. А что? Мне теперь все можно. Питомцев заберет Катя. Она обещала справляться раз в два дня, да и ключи у нее есть. А в остальном - творю что хочу, живу на всю катушку.
Хотя, расстроен я. Очень. И куда только девалось недавнее хорошее настроение? Не понимаю.
Гордо встаю, иду в комнату, и тут входная дверь снова открывается и входит Слава. Хмурый, с пакетом и без куртки.
– Что-то забыл?
– удивленно уточняю я.
– А знаешь.
– И на меня смотрят так, что я, хоть и не знаю... но снова нервничаю.
– Хрен с ней, с любовью. Раньше ж как-то справлялся, потерпишь и сейчас.
И он прошел мимо: гордый принятым решением и абсолютно уверенный, что в эту самую минуту за его спиной стоит жалкий, отчаянно влюбленный человек, сходящий с ума от счастья и отчаянья одновременно. Слезу пустить, что ли? Да ну нафиг. Улыбаюсь и иду следом. Мне эта игра уже начинает нравиться. И говорить о том, что я ни капли не влюблен - пока не собираюсь. У меня и так мало времени на развлечения осталось, а тут так подфартило. Это ж как я оторвусь в ближайшую пару дней!
Усмехаюсь и довольно изучаю затылок жертвы.
Четверг
Неловкое молчание - наш постоянный спутник.
Вошел в ванну пока он брился. Теперь ванну запирают и без рубашки по квартире гулять отказываются.
Пятница.
Скачал фильмы о трагической голубой любви. Смотрю вечерами, вздыхаю, предлагаю посмотреть вместе. Слава хмурится, отмалчивается, иногда рычит.
Понедельник.
Купил сильно дырявые джинсы и майку с надписью "sexy-boy" кричаще-розового цвета. Весь день напеваю "Love me tender, love me sweet". Слава предельно вежлив, большую часть дня где-то пропадает. Скоро вообще будет приходить после двенадцати и уходить с петухами.
Среда.
Упал в обморок в магазине в своей кричащей майке прямо на Славу, осторожно пробиравшегося следом вдоль отдела с молочной продукцией.
Меня отважно дотащили до кассы, вытащили на улицу и бросили на тротуаре, предварительно проверив пульс. Пока парень звонил в скорую - я поднялся, чмокнул его в щечку и ушел обратно в магазин дотариваться продукцией. Телефон в руке Славы треснул и согнулся пополам.
Четверг
Сделал наколку фломастером на плече. Сердце, пронзенное стрелой с надписью "Слава". Робко показал ее парню и сказал, что это знак глубокого сильного чувства под названием дружба.