Дневник Жеребцовой Полины
Шрифт:
Те, кто ее привел, обратились к старикам: «У вас почтенный возраст. Вам одним нельзя!» Сообщили, что уходят из города.
Мансура дома не было. Но когда он узнал о «пришельцах», велел мне не выходить на улицу. Хочу «погулять» — только в подъезде! Выходить молодым девушкам опасно. Мансур — рыцарь и джентльмен! Сегодня я была у них в гостях и еще раз убедилась в этом. Он сам все подавал на стол, угощал. Поддерживал общий разговор. Мягко, никого не обижая, шутил. Мансур рассказал, что есть вариант быстрой войны: открыть или взорвать дамбу. Затопить город. Тогда, как
Царевна Будур.
20 ноября 1999
12:25 — время молитвы.
Уже несколько дней в нашем дворе прекрасный молодой голос читает «Азан» — призыв к молитве. Человек нам невидим. Он находится непонятно где, а голос идет мощно, как будто с неба. Может быть, его голос усиливают развалины. Видимо, в дальних больших домах обосновались новые жильцы.
А вчера утром, пока враждующие стороны спят, я ходила с Баширом на чужие огороды за капустой. Еды ведь нет.
И случилась забавная история. Нам попался сад-огород с большой чугунной калиткой и невскрываемым замком. Это было странно: все калитки давно распахнуты и разбиты. А эта - закрыта. И сквозь решетку видно, овощей на грядках полно! Мы долго и бесполезно толкали калитку. Пытались открыть ножом. Не смогли.
Тогда Башир ловко перелез через забор.
Он стал подавать мне разные овощи. А я складывала их в пакеты и торопила его:
— Давай быстрее! Тишина — ненадолго. Может начаться обстрел!
Башир начал спешить.
Он уже вылезал обратно, весело шутя в ответ, когда вдруг — «шлеп». В сады прилетела мина. Раздался взрыв! Бедный, он сорвался и зацепился штаниной брюк за верхнюю пику на калитке (высота метра три). Повис вниз головой, а я ничего не могла сделать!
Снова прилетела мина. Снова раздался взрыв! Уже ближе.
— Медлить нельзя! Мы умрем! — кричу я и быстро своим ножом «отпиливаю» кусок его
штанины. Он падает вниз головой на мою сторону!
Мы — спасены! Мы — с урожаем!
И прямо в этот счастливый момент калитка сада беспрепятственно открылась.
Штаны были уже отрезаны! Какое веселье! Калитка, вероятно, открывалась не в ту сторону. Мы, пригнувшись к родной земле, поползли к дому. В наших руках главное — пакеты с едой! Уже за домом, ближе к своему подъезду, мы оборачиваемся, видим: пожар в садах. Успели!
Я отдала маленькую тыкву соседке — старушке Мане.
21 ноября 1999
9:40
Новостей слишком много, чтобы все записать!
Но кое-что, думаю, удастся.
Я придумала Артура называть Джинном.
Раз
Как в настоящей сказке! Артур не против.
Сегодня я плохо спала ночью, потому задремала прямо при ребятах. Очнулась, как только Джинн укрыл меня пальто. Аладдин обозлился и Джинну при нас не сказал за весь вечер ни слова. Зато внезапно скатал полотенце «жгутом» и, будто шутя, ударил меня! А я вырвала полотенце из рук Аладдина и хорошенько отхлестала его. Ох, он надулся!
Джинн и Аладдин принесли маленькую курочку.
Мама и тетя Варя очистили ее от перьев. Сварили. Варе мы дали ножку, отлили бульон. Извинились, что мало, ведь нас — четверо! Оказалось, есть лепешка, но нет хлеба.
Ребята явно «психанули» из-за этого. Сходили за хлебом на ближний базар. Но они были очень недовольны! Пришли, отдали и тут же стали собираться уходить.
Мы расстроились. И действительно почувствовали себя виноватыми.
Но не показали этого. Мама, наоборот, громко заявила:
– Мы никого не зовем! И никого силой не держим!
Ребята ушли.
На прощанье Джинн предупредил, что уезжает в Ингушетию, к матери.
– Будем живы — увидимся!— пообещал он.
Я увидела испуг и удивление на лице у «моего» Аладдина.
Башир весь вечер веселил нас шутками. Мы хохотали от души!
Он также использовал затишье и облицевал, для дополнительной защиты, подъездную дверь. Нашел одинаковые по размеру и по толщине доски. Укрепил дверь с обеих сторон!
Многим оставшимся на военное время жильцам он бесплатно сделал печки-буржуйки.
Из старых ведер и выварок для белья.
Пока, Дневник!
Будур.
24 ноября 1999
15:15
Ночью обстрелы.
Вчера сильно бомбили и стреляли из многих видов оружия. Мы боялись быть одни. Ночевали с мамой у соседей — тети Вари и бабушки Нины. Спали в коридоре на полу. Аладдин же вчера ушел, обозлившись на меня и на маму. На прощанье он заявил:
— Моей ноги здесь больше не будет! Никогда! — и внимательно посмотрел на меня.
Я произнесла свое обычное:
— Пока!
Даже бровью не повела. Джинн не выдержал — хихикнул.
Переночевав в квартире у своего знакомого на четвертом этаже, «Старший брат» хорошенько натерпелся страха под обстрелом. Рано утром Аладдин снова стучал в нашу дверь! Одумался! Мы то живем на первом! Он, как ни в чем не бывало, поел маминого борща, курицу и ушел.