Дневник Жеребцовой Полины
Шрифт:
Мама совсем разозлилась. Кричит им:
— Я жду! И дверь закрывать не стану!
Я вышла. Лайду мы занесли в самый близкий от нее подъезд. Тот, где квартира бабушки Стаси. Перевязали, поставили воды и ушли. Собака большая! Дворняга. К себе мы бы ее не донесли. Она тяжелая.
Когда стемнело, явились эти парни. Попросили у мамы уксус. Извинились!
Сказали, что мужиков нашего двора, через эту собаку, они проверили
— Гнилые у вас мужчины! Пьют и воруют. Воруют и пьют! Мы видим, кто какой! Если
помощь нужна, мы ночуем в среднем подъезде у Азы. Обижать будут — зовите!
Придем!
Они ушли. А я и мама, используя затишье, отнесли раненой собаке кусок лепешки. Долго гладили ее. Собака была жива!
У нас умирает кошка, которую все хотели взять себе, сразу две соседки. И, в конце концов, никто не взял! Несчастливая она. Кошечка по имени Седа. Она ничего не ест! Умирает от голода. У моего кота Чипса еле двигаются лапы. Однажды его спас Аладдин.
В ночь на сегодня мне снилась Кусум. Моя несостоявшаяся свекровь!
Нина и Стася слышали по своему скрипучему радио: к нам, в Чечню, приезжает ОБСЕ.
Но пушечная канонада не прекращается.
Будур.
16 декабря 1999
Аладдин! Аладдин! Пришел вчера вечером!
Подтвердил, что женился. Через час заявил: «Это неправда!»
Путался, врал, говорил о том, что он хотел проверить меня.
Спрашивал, пойду ли я замуж за него второй женой?
Болтал глупости, в которых мы с Кусум якобы можем быть подругами.
Я ответила:
— Да! Пойду! Второй женой, когда мне будет сорок лет. А пока мне четырнадцать! Я не хочу замуж. Я буду учиться! Закончу школу. Потом вуз. И вот тогда я возьму себе в мужья того, кого захочу! Выберу сама!
Аладдин вытаращил глаза. Такой злой и непокорной он меня еще не видел.
Он попросил, чтобы я не торопилась, подумала.
— Уже дважды побывавшая замужем женщина окрутила тебя! — вставила свое мнение моя мама. — Но... Для нас так лучше.
Аладдин побежал за мамой на кухню. Говорил, что запутался. Что по книгам нужно в первую очередь жениться на разведенных женщинах, чтобы уменьшить среди людей внебрачные связи и разврат.
— Это мудро!— согласилась мама: — Но если ты женат, ты не должен заходить к нам. Так?! Это тебе позор. Нам — грязь! — поставила она последнюю точку в разговоре.
Аладдин
Мама явно злилась. Он стал ее раздражать.
Аладдин стал прощаться.
Выложил все деньги, что были в его карманах, даже мелочь.
— Вам, на еду, — пробормотал он и вышел за дверь.
А я перенервничала. Стало невыносимо больно внутри!
Я выскочила за ним во двор. Окликнула его.
Аладдин дошел до среднего подъезда нашего дома. Не выдержал. Оглянулся!
Потер пальцем левый глаз. Переносицу. А затем, не останавливаясь, быстро зашагал и исчез за поворотом.
Оставшись одна, я рыдала, не в силах остановиться. Плохо понимала, где я нахожусь, жива я еще или уже нет. Я давала какие-то клятвы и проклинала себя и весь мир. Война показалась мне глупой, совершенной пошлостью рядом с моей потерей. Наверное, это самый страшный день в моей жизни!
Но внешне я ничем не выдала себя. Даже маме.
Вечер
Ночью раненую собаку кто-то добил камнем.
Камень лежал рядом, в ее крови. Утром мы прибежали ее погладить, перевязать. Все это увидели.
— Лаяла! Мешала лазить по чужим квартирам! — быстро сообразили соседки-бабушки:
— Мы видим! По ночам в подъезде напротив — свет от фонариков! То в одной квартире, а то в другой! У нас дырочка в одеяле на окне. Мы в нее наблюдаем, — признались они.
Собаку Лайду похоронили Николай и ее хозяин Сулейман.
Николай нас ненавидит. Ворчит гадости и грязь.
За наглое обращение ко мне в пьяном виде Аладдин уже делал однажды ему замечание. Потому дед Николай злой. А мама открыто зовет его пьяницей и вором.
Ночь. Канонада за окнами.
Я написала Аладдину письмо. Письмо, которое он не прочтет. Я не посмею отдать его. Гордость моя не позволит. Я пришила письмо к твоим страницам, Дневник.
Вот оно:
«Аладдин!
Да будет доволен тобой Всевышний и хранит тебя на твоем пути. Я молю его о том, чтобы не была наша разлука слишком долгой, и очень скучаю.
Скучаю по тем мгновеньям, когда ты был рядом. Жду тебя. Твою улыбку и свет от нее в нашем доме. Мне всего 14 лет, это так мало, но за них я не встречала человека лучше и добрее тебя.
Мне никогда не забыть наши уроки под бомбежкой и твою заботу обо мне, словно я и впрямь была твоей сестренкой.