Дневник Жеребцовой Полины
Шрифт:
Я смотрю на парней, моих соседей по торговле, и думаю — на кой черт мне ваше предложение? Хотя, разумеется, было бы любопытно поиграть в вашу игру!
Ухожу домой! Мне надо делать уроки.
Патошка.
13 февраля 2002
Сегодня я получила булку бесплатного хлеба в магазинчике «Красного Креста».
Спасибо директору школы — Ханум. Это она помогла, чтоб мы его иногда получали.
Нашей
Увидела Машу-Макку. Она шла с огромными сумками. И с огромным животом!
Как же она поднимает такую тяжесть?!
Денег нет. Еда на вечер и на утро. А до следующего вечера маме приходится ждать на чае! Всегда неизвестно: «густо» или «пусто».
Много пишу для школы. Ложусь спать в два часа ночи. Свечки, коптилки.
Сосед-милиционер протянул себе провод из частного сектора. Там есть дизель! У них свет! Электричество! Но нам «накидным проводом» электричество провести не могут, иначе опозорятся перед другими чеченцами — за помощь «русскофамильной семье».
Скоро весна! Время пустых и глупых надежд!
Пока.
15 февраля 2002
Под вечер на темно-синей машине прибыли неизвестные.
– Здесь они не жили!— шепнула встревоженная жена милиционера, Сплетница.
Она постоянно кого-то опасается. Сказала, что, увидев чужаков, ее муж сначала даже хотел убежать со своего балкона третьего этажа!
Разумеется, во дворе новых людей никто ни о чем не спрашивает. Выглядят они внушительно, с оружием. Если так выглядишь — заходи и живи, где захочешь, в любую квартиру. Окружающие давно запуганы тотальным беспределом!
«Ослепла» и «оглохла» русская бабушка на первом этаже. То же случилось с чеченской семьей милиционера.
Итак: три брюнета и один блондин заняли, никому ничего не объясняя, квартиру № 58.
Как раз под нами!
Пока тихо.
Только по ночам бьют ногами в двери на втором этаже. Эти же «фокусы» синхронно повторяют на четвертом этаже, над нами.
Но наш милиционер не выходит. Даже имея оружие!
Будур.
18 февраля 2002
Четыре парня, что заняли квартиру № 58, не показываются. Должно быть, жить здесь они не станут, и просто поставили вещи.
Алика нет. Искать его в поселке, в пригороде я не могу. Там живет его бабушка. У бабушки во дворе в
Алик поехал туда две недели назад. Не случилась ли с ним беда?
Молодые мужчины уходят и не возвращаются домой.
Столкнулась в своем подъезде с чеченскими парнями из благополучной семьи. Они уносили чужую дверь! Сняли с квартиры второго этажа. По глазам видно: употребляют наркотики.
Надо держать ухо востро! Конечно, я понимаю, в республике работы нет! Молодежь пить и курить желает ежедневно. И от вкусного куска никто не откажется.
Вот и ходят по чужим подъездам крепкие и сильные, накормленные старшими бездельники. Во всех дворах — одинаково. Повзрослевшие между войнами дети, многие из подростков не смогли окончить школу. Им хорошо знаком страх под обстрелами и бомбежкой. Видели смерть. И постоянное массовое воровство вокруг себя. Не день, не два, не один год, а в течение нескольких лет! Таковы их «жизненные» примеры. Таковы способы выживания.
Люди спешат! Соперничают между собой по выносу и по продаже того, что еще не украдено и не продано.
Думаю, историки отметят нашу молодежь как «потерянное поколение».
Были неприятности с сыном Таисы.
Ее сын на год младше меня. Он днем катался по шоссе на велосипеде. И тут прогремел взрыв! Подросток не был ранен. Но он едва не пострадал за чужие действия. За мальчиком погнались военные, подумав, что он имеет отношение к взрыву. (Они как раз мимо проезжали на БТРе). Конечно, он был ни при чем — он катался по этой же дороге, играясь и дурачась. Сбежать школьнику удалось. Он бросил велосипед. Стремительно вбежал на чердак по лестнице нашего дома, оттуда — на крышу. Мчался по ней, минуя провалы, на противоположную сторону. Через люк спустился в родной подъезд. Мальчик благополучно достиг своей квартиры.
Заперся! Уцелел! Слава Богу!
Будур.
22 февраля 2002
Я дома. Привет!
Завтра опасный день! День депортации чеченцев с родной земли. Возможны теракты — в память о погибших при переселении.
С Козерогом один день — дружба, другой — молчание и отчужденность.
Чеченочка Вайда, та, у которой папа «секретный агент», обещала пересмотреть одежду старших сестер. И принести в дар!
Я хожу в «гуманитарной» синей болоньевой куртке. Куртку я получала с великим трудом, со скандалом, в течение недели! Никто не хотел давать мне помощь. Но, устроив истерику в организации по помощи населению, я вынудила дать мне куртку, так как не могу ходить в дырявой. Холодно. Просила и для мамы, но не дали.
«Бедные», кому помощь положена по категориям, — многодетные семьи, беременные, люди старше 60-ти лет и т.д. — подъезжали за гуманитарными куртками на иномарках!