Дневник Жеребцовой Полины
Шрифт:
3 марта 2002
Привет! Через 17 дней мне исполнится 17 лет.
Я еще ничего не успела. Рядом со мной ссорятся, любят, воюют, умирают, рушат и строят.
А я? Пишу Дневник и смеюсь, оттого что не люблю плакать.
Помню: мои одноклассники мечтали стать следователями, многодетными матерями, врачами. Я же часто меняла свои планы. Начитавшись дедушкиных книг, желала стать монахиней в «Шаолине». Мечтала войти в доверие в Тибетском
Об этом в настоящее время можно вспомнить со смехом и с тоской. Мое детство исковеркала война. Проблемы стали «земными»: еда, вода, укрыться при обстреле. Главное — выжить!
Более поздние увлечения связаны с космосом. Я чертила звездные карты неба. Зимнее, весеннее, летнее, осеннее небо. Мечтала стать ученым-уфологом. Все рассыпалось. Исчезло. Разумеется, при помощи войны.
Теперь, в 16 лет, я нездорова: невроз, ревматизм, болезнь сердца. Мои желудок и печень «бастуют». До сих пор мы живем без отопления и мерзнем. Без электричества. Без воды — ее носим с улицы, привозят водовозы в больших цистернах и продают уже по два рубля ведро. Вода неочищенная, и непонятно, где они ее набирают! Часто она мутная и с водорослями.
Другой нет.
Единственное, что появилось благодаря переезду в квартиру к Таисе, — есть туалет и слабо работает газовая конфорка на плите. Не нужно готовить на костре во дворе! Можно готовить дома. Правда, готовить особо нечего.
После длительного голода я не могу кушать обычную пищу. Приблизительно тоже положение со здоровьем было у бывших узников немецких концлагерей. В частности, лагеря Бухенвальд. Друг моего деда, художник Леонид Царицынский, побывал там. Он долго восстанавливал здоровье, занимаясь по системе Хатха-йоги. Этот человек — мой пример!
Мне нужна длительная диета. Постепенное привыкание к обычной человеческой пище.
Но, к сожалению, наше материальное положение таково — не до диеты. Мы с мамой любому куску рады! Потому у меня случаются приступы.
Окончить бы школу! Поступить в вуз! Это важно! Я очевидец! Я обязана все рассказать!
А в центре города опять — «зачистки».
Мне бы научиться радоваться жизни!
Жена весельчака Ислама обидела меня. Эта юная женщина высказалась у соседнего Козерожьего стола высокомерно на меня поглядывая: «Кто бы мог подумать? Имея русскую мать, она знает наши обычаи? Все равно никто ей не поверит и не пустит в приличный чеченский дом!»
Пустяки!
«У нас достойный Покровитель», — говорится в одной из сур Корана, и она, как мусульманка, должна это знать.
Тяжело другое: все мои усилия изменить к лучшему жизнь нашей маленькой семьи напрасны! Я одна. В 16 лет самостоятельно, без помощи взрослых я не могу победить нашу бедность и болезни! Портятся зубы, выпадают. При сильной боли я могу оплатить только удаление.
Нашла
Даже не верится, что сам Лермонтов принимал участие в карательных походах.
Велик, богат аул Джемат,
Он никому не платит дани.
Его стена — ручной булат,
Его мечеть — на поле брани.
Его свободные сыны
В огнях войны закалены,
Дела их громки по Кавказу,
В народах дальних и чужих,
И сердца русского ни разу
Не миновала пуля их.
Отрывок из поэмы «Хаджи-абрек».
В наше время М. Лермонтова и А. Пушкина живо приписали бы к боевикам или к ваххабитам. За стихи «Корану», например. Проблема в необразованности. В отсутствии желания знать традиции и культуру людей, живущих рядом.
Мне надо мыть обувь, а так не хочется!
Мама читает книгу при свечах. Третий год мы живем в темноте.
Со своего места она успевает отдавать приказания и ругаться! Мастерица! Я промолчу.
Надо быть мудрой.
У всех окружающих меня людей боязнь осуждения. Происходит массовая «подстройка» под новую власть. Исчезла искренность. Марширует притворство!
Пусть поддержит меня О. Хайям:
Чтоб мудро жизнь прожить,
Знать надобно немало!
Ты лучше голодай,
Чем кушать что попало.
Ты лучше будь один,
Чем с кем попало.
4 марта 2002
Одна женщина хочет, чтобы я немедленно вышла замуж за ее сына.
Завтра эта чеченка с сыном явятся на рынок. Необходимо ссориться!
Но женщина не заслужила грубости. Что же придумать? Я хочу быть свободной для продолжения учебы.
А что «отколола» Таиса! Она взяла в руки перевод Корана (Крачковского). И поклялась на книге, что я ей сказала: «Соглашусь выйти замуж за Тодди — хозяина книг. Но я это сделаю, если он купит мне дорогое кольцо с бриллиантом!»
Я никогда такое не произносила! Получилась насмешка. Я сразу почувствовала женскую хитрость. Вдруг ухаживание за мной (со стороны Тодди) со временем станет серьезным?
За кем?! За какой-то полурусской девчонкой? За нищенкой без приданого? Вокруг сотни «своих» вдов, молоденьких невест! «Этой» надо помешать.