Дневники 1928-1929
Шрифт:
Вынужденный обязательствами к своим читателям как «писатель Пришвин» выношу сор из редакторской избы и в свою очередь передаю мой частный разговор с тов. Ингуловым. Он говорил: «Критика должна быть, но критика здоровая». Я возражал: «Признаю для критики одно: бесстрашная». На это тов. Ингулов привел в пример заметку в одной сибирской газете о дурных качествах нашего масла, что будто бы нанесло нам значительный ущерб. Отвечая тов Ингулову в защиту бесстрашной критики, я и произнес вышеприведенные слова в том смысле, что умным, расчетливым человеком, «хозяином», надо оставаться при всяких условиях, будь у нас критика здоровая или бесстрашная, самокритика или критика со стороны, — все равно. А чтобы далеко
Михаил Пришвин.
Эта победа над хамом в общем моем деле писателя — плохая победа: в одну собаку камень хорошо попал, но она завизжала и созвала целую стаю других. Повторяю тебе, писатель Пришвин, будь осторожен, носа в общественность не суй до поры до времени, не стреляй из пушки по кнопкам.
Несколько дней жары. 13-го сильный холодный дождь на весь день. 14-го солнечный холодный день, похожий на сентябрьский. 15-го с утра дождь.
<На полях>на смех критику. Козочка («острая жалость». Спаситель — упрек).
В среду 13-го ездил в Москву по телеграмме Тихонова. Было назначено свидание у Горького об организации газеты или журнала. Слышал имена Ольденбурга и Базарова. Дожидаться не стал вечера и уехал. Мне показалось, что все волнение вокруг Горького уже проходит и скоро он должен будет явиться перед нами в оконфуженном виде.
В ночь под 13-е был обрадован повторным сном о моей невесте на Захарьевской. Я очень боялся, что после высказанного в «Кащеевой цепи» о невесте сон больше не повторится и душа моя останется мелью. Правда, как-то жутко остаться без этой тревоги после 28 лет! Мне привиделась в этот раз их квартира на Захарьевской, пустая комната с единственным диваном. Но в то же самое время это и не квартира на Захарьевской, это зала большого особняка в Калуге, превращенная теперь в какое-то учреждение. Сижу на диване в пустой квартире на Захарьевской и в то же самое время за столом в той зале. Рядом со мной ее старшая сестра (которой в действительности у нее не было). Прежняя моя Варя теперь называется Пашей, и она то покажется, то исчезнет. Сестра ее знает мои чувства к ней и говорит: «Какая хорошенькая Паша!» Весь сон этот, как и прежние, как бы плывет в потоке тончайшего эротического потока, похожего на ласки лучей солнца после морозного утра весной света в конце февраля. Понимаю жизнь мою в свете этого возвратного сна как революционный эрос.
В течение этих последних двух месяцев пережил чувство к Козочке от «острой жалости» к ней с сопровождающей готовностью подвига для спасения женщины «другом». Этот подвиг выразился в посылке денег и нескольких поэтических письмах. Вместо встречи и удовлетворения чувства в половом общении довольствовался ее глупенькими письмами, после чего как реакция на «острую жалость» и «спасение» явилось скрытое презрение к ее предшествующему нашей встрече поведению. (Человек из подполья).
<На полях>Из острой жалости рождается «чистая дружба». (Надо много думать об этой психике).
14 Июня.Петя уехал в Питер.
Была встреча с С. {26} на Кузнецком под дождем. Затащила меня во двор. Едва от нее вырвался! Зовет ужасно к себе, уверяет, что у нее никаких претензий кроме дружбы. Знаем мы эту дружбу! А ведь когда-то переживал с ней всю «комедию
Дела сего дня: 1) Почта: 350. 2) Банк. Уплата налога — 367 р. Вахмистров. Экскаватор, бинт.
Путешествие на Дубенскую пойму: Если Бор. Ив. приедет 17-го, то утром отправить письмо в Филипповиху и назначить на 18-е присылку подводы. Вечером в Филипповском. — Наши задачи: 1) осмотреть работы экскаватора (Егор в О.): поездка назад для осмотра осушенного болота и вперед до озера Заболотского, 2) осмотр озера Заболотского, 3) поездка в Полубарское, 4) возвращение через Федорцево, Торгошино и Зимняк.
Что надо взять от поездки: 1) Общую картину Дубенской поймы в связи с работой экскаватора, 2) влияние осушения на гнездование птиц (узнавать у охотников), 3) жизнь водяных и болотных птиц, журавлей по рассказам охотников, а также и водяных растений.
По возвращении: Записать все и переселяться для натаски собаки с Ефрос. Павл. на место.
Снаряжение: 1) Винтовка с 50 иностр. патронами и 100 русских, 2) пища, одежда и все прочее в таком количестве, чтобы возможно было со всем этим передвигаться, не оставляя на возвращение.
Одежда: Белье — одна пара на себе и две с собой. Фуфайка. Сапоги-сандалии. Толстовка на себе и рубашка. Теплая куртка.
Два термоса и охот, сумка, бинокль.
Пища: ветчина и проч., мешок.
Сегодня. Достать патроны у Пендрие. Сходить на выставку.
17 Июня.
Приехал вчера вечером на автомобиле Борис Иванович Покровский.
Дожди каждый день. Бывает, выглянет солнце, станет истомно жарко и через несколько часов дождь. Серо, неприютно, мозгло.
<На полях>Читаю о «Суслихе» {27} .
«Наши достижения» — называется предполагаемый журнал Горького. Думаю, что наши достижения состоят главным образом в Гепеу. Это учреждение у нас единственно серьезное и в стихийном движении своем содержит нашу государственность всю, в настоящем, в прошлом и будущем. Все остальное болтовня, потому что никто не властен, напр., спасти невинного человека, если не захочет Гепеу.
Социализм бессердечен, потому что сердце его заключено в церкви. И всякий человек, вроде Горького, кто поставил себе задачу социалистического творчества, неизбежно упрется в необходимость для этого творческой личности и углубление в творчество личности приведет его к собору таких личностей, к церкви…
<На полях>Это как смутная мысль, направление, в котором надо подумать…
Я шел по улице утром и думал, что все вокруг меня идут на промысел, как утром птицы и звери выходят кормиться. Каждый думает только о себе и каждый предназначен вырвать кусок у другого. Я шел к фининспектору. Было назначено, чтобы он взял у меня десятую <часть> моего дохода… (Годится для общей связи при описании животных поймы.)