Дневники 1932-1947 гг
Шрифт:
Строкач — высокий, статный, представительный, с ленточкой на три ордена.
Говорит, что партизаны оказали большую помощь при переправах.
Днем был у генерал-майора — нач. оперативного отдела Тетешкина. «А, опять на наш фронт? Раз горячо — так сюда?» По-прежнему красные малярийные веки, веселый. Мы ему рассказали, что сегодня СИБ объявил о том, что после некоторой передышки для подтягивания сил Кр. Армии, вновь началось наступление на всем фронте от Витебска до Тамани, форсирован Днепр севернее и южнее Киева и в районе Кременчуга, занят Невель,
Генерал сказал, что южнее Киева наши передовые части закреплялись на захваченных правобережных плацдармах. Севернее Киева немцы наступали, а сейчас мы на отдельных участках ведем наступление, а на остальных закреплялись и отбивали контратаки. Контратаки солидные, до двух полков пехоты при 60–70 танках. За вчерашний день — 1300 самолетовылетов немцев.
— У меня вопрос. Если невпопад, можете не отвечать, — сказал я. Задача наших войск сейчас: сломить сопротивление противника или непосредственная борьба за захват Киева?
— Наша задача — взять Берлин!
— Где наибольшее давление противника?
— У Черняховского.
— А у Пухова?
— Гораздо меньше.
— Что говорят пленные?
— Немцы подтягивают силы: технику и людей.
— Нет ли живых приказов Гитлера?
— Нам известен только старый его приказ: держать плацдармы на левом берегу для обеспечения наступления 1944 года. Вот как далеко загадано!
Сажусь писать «Самолеты над Днепром». Завтра в 11 утра назначена встреча с Н.С. Хрущевым.
9 октября.
Газетный корпус все растет. Сегодня на самолете прилетели из Москвы четыре известинца: Женя Кригер, фотогрф Гурарий, Булгаков и Федюшев. Днем приехал наш фотограф Яша Рюмкин. Где-то бродит фотограф «Иллюстрированной газеты» Шайлет.
Гурарий рассказал новые печальные вести. В Новороссийске погиб наш корр. по Черноморскому флоту капитан Ерохин. «С боевого задания не вернулся» неистовый авиафотограф Кафафьян (прямое попадание над целью). Это был его полет уже на третьем десятке по счету.
Сегодня был с Лидовым у Хрущева. Он принял нас хорошо, говорили часа полтора. Внешне он изменился: потолстел, лицо очень усталое, сердитое, обрюзгшее немного. Видно, что он работает днем и ночью. Глаза красные от бессонницы. Очень простая хата, небольшая комната с большим столом, на стенах карты, простой стул, в алькове — кровать с двумя подушками.
Говорили об авторах по Киевскому номеру. Он назвал ряд фамилий, дал общие установки. Просил отметить: освобождение Киева — это освобождение всей Украины, нет сомнения, что потеряв Киев, немцы откатятся до старой границы. Победа — результат тесного союза украинского и русского народов, без этого она была бы невозможной. Отметить упорство и сопротивление украинцев оккупантам. Добавил, что было бы хорошо, если бы вспомнили Богдана Хмельницкого, который еще тогда заключил в Переяславе договор с русским царем, заложив основы русско-украинского союза. По предложению т. Сталина этот город скоро будет называться Переяслав-Хмельницкий. Вводится орден Богдана Хмельницкого трех степеней — т. Сталин дал принципиальное
— Это будет союзный орден?
— Да
— А герои других республик?
— Наверное, тоже будут. Не знаю точно. Вот орден Багратиона будет. Солдатский орден.
— А вы сами не напишете статьи?
— Нет, некогда. Это — нереально, надо посидеть над ней, не смогу.
— Когда взяли Харьков, вы в разговоре с Поспеловым просили отложить заказ до Киева.
— А сейчас до Львова, — смеется Н.С.
Я сказал, что должен готовить статью о битве за Киев. Добавил, что был на Центральном, который, видимо, содействует киевской операции. Н.С. сразу оживился:
— Вы, журналисты, часто подходите фотографически. Что значит содействует? Я не хочу ничего плохого сказать про Рокоссовского. Он талантливый полководец. Но положение определяется силами противника. Сколько против него танков?
— Три дивизии.
— Какие?
— Вторая, пятая, восьмая.
— Так они сейчас уже наши, как вы знаете. А против Воронежского фронта все время действовало 8-10 танковых дивизий. Вам известно, наверное, что главный удар он наносил на Белгородском направлении, а на Курском (Кромском) был вспомогательный. Здесь его танков было вдвое больше. Мы ведь тоже собирались наступать, но 20-го, а он начал 5-го июля. И вот потом все время имели дело с его танками.
— Какие были основные этапы борьбы?
— Прохоровка. Борьба за Ворсклу. Тут был сильный удар противника. Форсирование Днепра. Судя по всему, он решил очень цепко держаться за Днепр и не отдавать его. Но мы очень крепко зацепились. Для того, чтобы выбить нас с (такого-то) участка, нужно не меньше тысячи танков. Это не удастся.
— Верно ли, что он эвакуирует Киев?
— Это кто вам сказал — партизаны? К этим рассказам нужно относиться с большой осторожностью. На войне очень много врут, но больше всех — партизаны.
— Нам нужен самолет для отправления материалов в Москву.
— Это правильно. Самолет будет.
От него пошли к генералу армии Ватутину. Очень маленького роста, полный, с очень маленькими, но очень живыми и умными глазами. Шея завязана. На кителе — ленточки пяти орденов и медалей (у Н.С. - четырех). Просторная комната, большой стол накрыт картой насплошь (километровкой). В соседней комнате — постель. Простые деревянные стулья. Предварительно я позвонил ему по телефону, представился.
— Хорошо, заходите через полчаса.
Принял нас очень приветливо. Сели. Говорили тоже часа полтора. Я сказал, что прислан сюда, на этот фронт, поскольку он сейчас стал центральным. Командующий рассмеялся:
— Он уже давно центральный.
Я попросил рассказать об основных этапах борьбы за Киев. Ватутин очень подробно рассказал о немецком наступлении 5 июля, как и почему оно провалилось, что за тем последовало. Говорит он очень просто, без военных терминов, вставляет публицистические замечания, звучащие, как афоризмы («неудавшееся наступление — крупнейшее поражение для наступающего» и пр.)